Шашки наголо! - [83]
Засучив длинные рукава и затолкав рубашку в кальсоны, надев пижаму, я поплелся в свою палату. В палате уже знали о моих похождениях и хором стали требовать от меня предстать перед ними в новом наряде. Сестрички уже и здесь побывали, поработали своими языками, рассказав раненым о том, какой у меня теперь привлекательный вид. Пришлось уступить и продемонстрировать новую госпитальную форму одежды во всей красе. Настроение в палате сразу поднялось на высшую отметку, и веселью не было конца. Вдоволь натешившись, сестра смилостивилась и за бесплатный концерт поднесла мне к обеду двойную порцию французского вина.
Надо сказать, что нашему госпиталю по приказу военного коменданта города были переданы трофейные запасы французских вин и нам вместо водки, для аппетита, стали давать по стакану отличного дорогого вина. Так беззаботно и весело после тяжелых утомительных боев протекали наши госпитальные будни. 5 июня я получил письмо из своей части. Комбат Агафонов писал, что корпус покидает Германию и если я смогу передвигаться, то мне надо поскорее выписываться и догонять нас на марше, до перехода границы. Иначе я останусь в Германии и попаду в другую часть. В письме также написал, что поздравляет меня с орденом Александра Невского. Это была награда за последние бои. Указал Агафонов и маршрут движения корпуса.
Вот с этим письмом и моим рапортом я направился к начальнику госпиталя. Видно, и здесь сработало землячество, да и письмо из части сыграло свою роль. Меня отпустили. Выписали из госпиталя под расписку лечиться при части, пока не заживет рана. Сделали последнюю перевязку. Получив все необходимое и новое обмундирование, я распрощался с ранеными и медсестрами. Забрав полевую сумку и документы, направился к большаку ловить попутную машину.
После нескольких пересадок с машины на машину я догнал корпус у самой германско–польской границы. Я всегда с благодарностью вспоминаю братскую помощь военных шоферов, безотказно подбрасывающих нас, военных, в нужном, попутном, направлении. Вот и корпус, и колонна нашего полка. Моя батарея, как и другие подразделения полка, двигалась в два эшелона. Основной эшелон — боевая часть батареи, второй — хозяйственные и трофейные брички, двигались отдельно на расстоянии от основной колонны полка. Теплая встреча. Я опять в своем родном полку. Так как верхом на коне мне было трудно передвигаться с еще не зажившей раной, меня щадили, и первые сутки я удобно устроился на одной из боевых бричек взвода. Из рассказов бойцов и офицеров я постепенно восстановил картину последних трех боев. 2 мая, за день до встречи на Эльбе, в бою погиб гвардии лейтенант Кучмар, прекрасный человек, инженер с Урала, всегда спокойный, рассудительный и бесстрашный в бою офицер, командир взвода полковой батареи, мой боевой друг и наставник. С восторгом рассказывали бойцы о встрече на Эльбе с союзными войсками, показывали свои награды, полученные от английского и американского командования.
В 39–м томе Большой Советской Энциклопедии помещена фотография встречи конногвардейцев нашего 3–го гвардии кавкорпуса с солдатами 13–го американского пехотно–танкового корпуса в мае 1945 года, состоявшейся на 1411–й день войны.
«Кавалерийские корпуса и дивизии участвовали в боевых действиях на всех этапах войны начиная с 22 июня 1941 года. Особенно успешно действовали кавкорпуса в наступательных операциях совместно с мехкорпусами: Как правило, они вводились в прорыв И успешно действовали на оперативном просторе … За период войны стали гвардейскими семь кавкорпусов и 17 кавдивизиЙ. Генералы В.В. Баранов, П.А. Белов, Л.М. Доватор, Ф.В. Камков, В.д. Крюченкин, Н.С. Осликовский, И.А. Плиев — славные имена среди полководцев!» (Маршал К.С. Москаленко)
Двигаться верхом мне по–прежнему было трудно, особенно при движении рысью. От напряжения рана кровоточила, и требовались частые перевязки. Передвижению на бричке я предпочитал орудийный лафет. Орудие мягко шло даже по самой ухабистой и булыжной мостовой. На бричке по плохой дороге было тряско передвигаться даже здоровым бойцам. А на орудийном лафете (между станин) надо было только не дремать и все время держаться. Иначе при резком крене на ухабах можно вывалиться и попасть под колеса орудия. Помкомвзвода Чернов доложил мне о состоянии взвода и о том, кто и что находится во втором эшелоне. На каждое орудие во втором эшелоне приходились две цивильные повозки, и таким образом на взвод, кроме четырех боевых бричек, приходились еще четыре трофейные повозки. По приказу командира полка во втором эшелоне везли трофеи для оборудования Красного уголка (мебель), комплект постельного белья на каждого бойца и прочие хозяйственные вещи.
Франсиско Гойя-и-Лусьентес (1746–1828) — художник, чье имя неотделимо от бурной эпохи революционных потрясений, от надежд и разочарований его современников. Его биография, написанная известным искусствоведом Александром Якимовичем, включает в себя анекдоты, интермедии, научные гипотезы, субъективные догадки и другие попытки приблизиться к волнующим, пугающим и удивительным смыслам картин великого мастера живописи и графики. Читатель встретит здесь близких друзей Гойи, его единомышленников, антагонистов, почитателей и соперников.
Автобиография выдающегося немецкого философа Соломона Маймона (1753–1800) является поистине уникальным сочинением, которому, по общему мнению исследователей, нет равных в европейской мемуарной литературе второй половины XVIII в. Проделав самостоятельный путь из польского местечка до Берлина, от подающего великие надежды молодого талмудиста до философа, сподвижника Иоганна Фихте и Иммануила Канта, Маймон оставил, помимо большого философского наследия, удивительные воспоминания, которые не только стали важнейшим документом в изучении быта и нравов Польши и евреев Восточной Европы, но и являются без преувеличения гимном Просвещению и силе человеческого духа.Данной «Автобиографией» открывается книжная серия «Наследие Соломона Маймона», цель которой — ознакомление русскоязычных читателей с его творчеством.
Работа Вальтера Грундмана по-новому освещает личность Иисуса в связи с той религиозно-исторической обстановкой, в которой он действовал. Герхарт Эллерт в своей увлекательной книге, посвященной Пророку Аллаха Мухаммеду, позволяет читателю пережить судьбу этой великой личности, кардинально изменившей своим учением, исламом, Ближний и Средний Восток. Предназначена для широкого круга читателей.
Фамилия Чемберлен известна у нас почти всем благодаря популярному в 1920-е годы флешмобу «Наш ответ Чемберлену!», ставшему поговоркой (кому и за что требовался ответ, читатель узнает по ходу повествования). В книге речь идет о младшем из знаменитой династии Чемберленов — Невилле (1869–1940), которому удалось взойти на вершину власти Британской империи — стать премьер-министром. Именно этот Чемберлен, получивший прозвище «Джентльмен с зонтиком», трижды летал к Гитлеру в сентябре 1938 года и по сути убедил его подписать Мюнхенское соглашение, полагая при этом, что гарантирует «мир для нашего поколения».
Константин Петрович Победоносцев — один из самых влиятельных чиновников в российской истории. Наставник двух царей и автор многих высочайших манифестов четверть века определял церковную политику и преследовал инаковерие, авторитетно высказывался о методах воспитания и способах ведения войны, давал рекомендации по поддержанию курса рубля и композиции художественных произведений. Занимая высокие посты, он ненавидел бюрократическую систему. Победоносцев имел мрачную репутацию душителя свободы, при этом к нему шел поток обращений не только единомышленников, но и оппонентов, убежденных в его бескорыстности и беспристрастии.
Мемуары известного ученого, преподавателя Ленинградского университета, профессора, доктора химических наук Татьяны Алексеевны Фаворской (1890–1986) — живая летопись замечательной русской семьи, в которой отразились разные эпохи российской истории с конца XIX до середины XX века. Судьба семейства Фаворских неразрывно связана с историей Санкт-Петербургского университета. Центральной фигурой повествования является отец Т. А. Фаворской — знаменитый химик, академик, профессор Петербургского (Петроградского, Ленинградского) университета Алексей Евграфович Фаворский (1860–1945), вошедший в пантеон выдающихся русских ученых-химиков.
Фронтовая судьба автора этой книги удивительна и уникальна.За годы войны летчик Константин Михаленко совершил 997 только подтвержденных боевых вылетов и при этом остался в живых! Причем в полете его не защищали ни броня Ил-2, ни авиапушки «яков» и «лавочкиных» — лишь дерево и перкаль открытой кабины По-2, того самого «небесного тихохода», неприхотливого труженика мирного времени, в грозные годы войны ставшего ночным бомбардировщиком.Вдумайтесь! Почти 1000 раз пришлось молодому выпускнику Харьковской военно-авиационной школы лететь сквозь смертельные трассы зенитных пулеметов и разрывы снарядов, под слепящими лучами прожекторов, на минимальной высоте и без возможности раскрыть парашют, если страшный удар расколет его «летающую этажерку».
Автора этих мемуаров можно назвать ветераном в полном смысле этого слова, несмотря на то, что ко времени окончания Второй мировой войны ему исполнился всего лишь 21 год. В звании лейтенанта Армин Шейдербауер несколько лет воевал в составе 252-й пехотной дивизии на советско-германском фронте, где был шесть раз ранен. Начиная с лета 1942 г. Шейдербауер принимал участие в нескольких оборонительных сражениях на центральном участке Восточного фронта, в районах Гжатска, Ельни и Смоленска. Уникальность для читателя представляет описание катастрофы немецкой группы армий «Центр» в Белоруссии летом 1944 г., а также последующих ожесточенных боев в Литве и Польше.
«Люди механически двигаются вперед, и многие гибнут — но мы уже не принадлежим себе, нас всех захватила непонятная дикая стихия боя. Взрывы, осколки и пули разметали солдатские цепи, рвут на куски живых и мертвых. Как люди способны такое выдержать? Как уберечься в этом аду? Грохот боя заглушает отчаянные крики раненых, санитары, рискуя собой, мечутся между стеной шквального огня и жуткими этими криками; пытаясь спасти, стаскивают искалеченных, окровавленных в ближайшие воронки. В гуле и свисте снарядов мы перестаем узнавать друг друга.
Автор книги начал войну командиром тяжелого танка KB-1C, затем стал командиром взвода самоходных артиллерийских установок СУ-122, потом СУ-85 и под конец войны командовал ротой танков Т-34–85. Он прошел кровавыми дорогами войны от Сталинграда до Кенигсберга. Не раз сходился в смертельной схватке с немецкими танками и противотанковыми орудиями. Испытал потерю боевых товарищей, вкус победы и горечь поражений. Три раза горел в боевых машинах, но и сам сжег немало вражеской техники. Видел самодурство начальства, героизм и трусость рядового и офицерского состава.