Шашки наголо! - [13]

Мы тоже отрабатывали приемы рукопашного боя, работая штыком и прикладом, на соломенных щитах и чучелах. Команды «Коротким коли», «Длинным коли», «Прикладом бей» раздавались по плацу. Но у нас для этого выделялись часы, а у них дни и недели.

Старший сержант Стулов был помощником командира нашего взвода. Насколько был человечен командир взвода, лейтенант Сербин, настолько бесчеловечен был Стулов. Он был высокого роста, широк в плечах и обладал небывалой силой и скверным характером. 76–мм пушку ЗИС–З он свободно один катал по плацу. Откуда он такой свалился на наши головы мы не знали. Друзей у него не было. Дисциплину во взводе он поддерживал своим непреклонным характером, зычным голосом и чертовской силой. Был требователен чрезмерно, до издевательства. По нескольку раз заставлял он нас исполнять не понравившиеся ему наши действия. То койка, по его мнению, неправильно заправлена, или неверно подшит подворотничок, или слабо вычищены сапоги, или отдраена пряжка ремня и пуговицы … Да мало ли к чему еще можно было придраться у курсанта! Ему доставляло большое удовольствие заставлять нас по несколько раз исполнять его приказания, при этом он направо и налево раздавал нам свои наряды вне очереди. Мы уже хотели устроить ему «темную» за все его издевательства над нами, но передумали и решили расправиться с ним после окончания училища. По основным предметам, кроме строевой, Стулов успевал посредственно, так что звания лейтенанта ему не видать, в лучшем случае ему присвоят звание младшего лейтенанта. И мы с нетерпением ждали того дня, когда нам присвоят офицерские звания и мы смогли бы разделаться со Стуловым. Но, увы, во время государственных экзаменов Стулов куда–то пропал из училища так же внезапно, как и появился в начале нашего курса.

Хотел бы немного рассказать об особенностях курсантского быта. Прохудились у меня сапоги, и пришлось их сдать в ремонт. Каптенармус вместо сапог предложил мне ботинки с обмотками, мотивируя тем, что сапог на замену нет, а кожаные, новые ботинки гораздо лучше, чем кирзовые сапоги. Так что, пока не отремонтируют ваши сапоги, придется поносить вам обмотки. Не представляя последствий такого шага и так как другого варианта не было, пришлось согласиться. Беда подстерегала меня утром при подъеме и построении на физзарядку. Ребята по команде «Подъем!» и почти одновременно «Становись!», всунув ноги с портянками в сапоги, бегут в строй. А я все еще копаюсь с портянками, ботинками, шнурками и обмотками. Надо не только надеть ботинки с портянками, но и зашнуровать ботинки, намотать обмотки, чтобы они не размотались при движении, и встать в строй. Если обмотки размотаются в строю, на них наступит идущий сзади, ну а дальше это будет уже не строй, а куча мала. В строй я становлюсь последним, с опозданием. Строй я задержал и получил от Стулова один наряд вне очереди. Иногда я хитрил. Скатанные обмотки засовывал в карманы и уже в строю наматывал их на ноги. Намучившись с неделю, я наконец–то получил свои сапоги из ремонта и, несмотря на четыре наряда вне очереди, заработанные в это время, облегченно вздохнул.

Какой–то отдушиной для курсантов было участие их в художественной самодеятельности. На прослушивании кандидатов, желающих записаться в хор, был и я. Участники хора освобождались от непосредственных хозяйственных работ, таких, например, как спасение тюков табака от разлива реки Томь. При прослушивании я старался как можно громче и отчетливее пропеть куплеты песни, не особо считаясь с мелодией, исполняемой на рояле. Слух меня подвел, и в хор меня не приняли, в то время как курсанты с тихим, на мой взгляд, непригодным для хора голосом записались в хор.

Демонстрировали для нас и новые кинофильмы в большом кинозале, расположенном рядом с нашей казармой. В кинозал мы ходили, чтобы выспаться. Во время сеанса в темноте нам никто не мешал хорошо поспать, так как спать до отбоя курсанту не разрешалось. А сна нам не хватало. 1 О часов занятий, из которых более половины на морозе, и 4 часа самоподготовки под присмотром офицера, остальное время уходило на питание, умывание и прочие бытовые надобности, так что на личные дела время почти не оставалось.

Кормили нас хорошо, но занятия нас так изматывали, что, несмотря на калорийное и достаточное для нормальных условий питание, нам все было мало, и при случае мы покупали булку или белый хлеб (черный хлеб в Сибири не выпекали). Для борьбы с цингой нам подавали на стол сибирский чеснок (калбу). Кал6а напоминала листья щавеля, но запах имела чеснока. Для более полного освоения нами витаминов врач училища предложил поварам картофель мыть, но не чистить, варить его с шелухой, так как в шелухе и под ней много витаминов. С этого времени и в супе и в пюре у нас картофель был с шелухой. Ну, а что курсанты? Курсанты все съедят.