Шарлотта Корде - [86]
Культ Марата начался с торжественной церемонии перенесения сердца Марата в клуб Кордельеров, состоявшейся 18 июля. Почитатели с трудом отыскали в Париже сосуд, достойный принять сердце кумира: агатовую вазу с инкрустированной крышкой. В клубе, где отныне под потолком должна была висеть урна с сердцем великого человека, ораторы открыто называли Марата божеством и сравнивали его сердце с сердцем Иисуса. «О, драгоценные останки божества! Ты требуешь от нас отмщения, а твои убийцы еще живы! Скорее отомстим за Марата!» — восклицали они, хотя к этому времени Шарлотты Корде уже не было в живых. Но еще были живы жирондисты, канские беглецы, сообщники убийцы… словом, духовные наследники Марата были готовы, руководствуясь заветами своего кумира, начать рубить головы ради всеобщего счастья. Ради счастья тех, кому удастся сохранить голову.
Нашлись граждане, посчитавшие сравнение Марата с Господом неуместным. Так, гражданин Броше заявил: «Марата нельзя сравнивать с Иисусом, ибо Иисус породил суеверие и защищал королей, а Марат имел смелость раздавить их. И вообще, для республиканцев нет другого бога, кроме философии и свободы». Гражданин Морель, напротив, разразился речью, дабы убедить всех, что у санкюлота Иисуса и патриота Марата было очень много общего: оба пылко любили народ, оба ненавидели дворян, священников, богачей, мошенников, оба жили бедно…
Восемнадцатого июля гражданки из Общества революционных республиканок торжественно воздвигли на площади Реюньон[96] (так в то время называлась площадь Карузель), напротив дворца Насьональ (так в то время называли дворец Тюильри) памятную пирамиду, посвященную Марату. Созерцая сей обелиск на зеленой траве, окруженный лаврами и кипарисами, «добрым санкюлотам» следовало «питаться возвышенными мыслями и оборачивать их на пользу свободе». Внутрь пирамиды поместили бюст Друга народа, ванну, чернильницу и лампу. На одной стороне памятника надпись: «При жизни Марат из глубины подполья указывал народу его врагов и его друзей; он умер и вернулся под землю». На другой его стороне надпись, прославляющая Клода Франсуа Лазовского, депутата Генерального совета коммуны Парижа, героя штурма Тюильри 10 августа. К обелиску приставили часового, но тот, по словам Мерсье, зимой скончался от холода и страха. Говорили, что он стал последней жертвой Марата…
Преклонение женщин — вернейший признак общественного обожания. В церквях революционно настроенные гражданки превращали алтари и саркофаги в сенотафы и, задрапировав их трехцветной тканью и установив бюст Марата, устраивали торжественные церемонии почитания останков великого человека. Рядом с «алтарями Марата» часто помещали макет его ванны. Пишут, что идея заменить траурный креп на триколор пришла в голову продавцу бастильских камней Паллуа, считавшего, что и друзьям, и душе покойного созерцание цветов республиканского флага принесет утешение — в отличие от церковного траура.
Культ мученика свободы Марата нашел свое выражение в повсеместном распространении его изображений. Гравюры и рисунки, веера с его портретом, медальоны, броши, табакерки, кольца… Ношение амулета с образом Марата считалось признаком цивизма, и каждый, в зависимости от своих средств, приобретал такой амулет, чтобы его не заподозрили в нелояльности режиму. Женщины делали себе прически а-ля Марат. Газеты запестрели объявлениями граверов и рисовальщиков: «Рисунок с натуры: Жан Поль Марат на смертном одре; цена: 1 ливр — цветной, 15 су — однотонный. Париж, ул. Пупе, № 6, спрашивать гражданина Геверда. Размеры гравюры прекрасно подходят для того, чтобы украсить сочинения того, кто показал себя стойким защитником революции» (из газеты «Одитер насьональ», Auditeur National). Среди объявлений попадались и курьезные: «Прошу известить всех, что гражданин Куринье, тот самый, который исполнил барельефный портрет Мари Анны Шарлотты Корде, единственный портрет, выполненный с натуры, также исполнил барельефный портрет Марата, Друга народа. Гражданин проживает на улице Ансьен Комеди Франсез, 34, рядом с перекрестком Бюсси» (газета «Монитер»). Фарфоровые и гипсовые бюсты Марата заняли места статуй Богоматери и святых. Имя Марата появилось на вывесках лавок и трактиров. Впрочем, если верить роялистской газете «Фей дю матен» (Feuille du matin), трактирщику, назвавшему свое заведение «У великого Марата» еще при жизни Друга народа, пришлось закрыть его после того, как нашлись свидетели, видевшие, как от него выходил пьяный Марат, поддерживаемый своими приятелями Тальеном, Сержаном и Панисом. Ибо после рассказа свидетелей все решили, что в этом трактире подают человеческое мясо: граждане помнили, что Сержан и Панис вместе с Маратом подписывали сентябрьские воззвания, призывавшие провинции следовать примеру столицы и расправляться с заключенными.
Страну захлестнула волна переименований: в Париже клуб кордельеров стал клубом Марата, улица Кордельеров — улицей Марата, улица и предместье Монмартр (Montmartre) превратились в Монмарат (Montmarat), площадь Обсерванс — в площадь Друга народа. Города спешно заменяли старые названия на новые: Шампрон-ан-Гатин (Champrond-en-Gatine) стал Шампрон-Марат (Champrond-Marat), Валь-дю-Руа (Val-du-Roi) — Валь-Марат (Val-Marat), Сен-Дени сюр Луар (Saint-Denis sur Loire) — Марат-сюр-Луар (Marat-sur-Loire). Доктор Кабанес дает примеры десятков подобных переименований. Он же приводит заявление некой гражданки, которая вместе с подругами «клянется всех своих детей воспитать Маратами и вместо Евангелия вручить им полное собрание сочинений трудов этого великого человека». Комиссары Конвента поручали себя покровительству «святого Марата»; новое Credo начиналось словами «Верую в Марата»; многие, в том числе и женщины, меняли свои имена на имя «Марат», а особенно рьяные называли себя и своих новорожденных младенцев Брут-Марат-Лепелетье и Санкюлот-Марат.
Джакомо Джироламо Казанова вошел в историю как великий любовник. Вечный странник, авантюрист, игрок, алхимик, тайный агент, писатель. переводчик, журналист — каких только занятий он не перепробовал! Но чем бы он ни занимался, на первом месте у него всегда стояли женщины. Подчинив всю свою жизнь стремлению к наслаждению, возведенному галантным XVIII веком до уровня философии. Казанова сделал любовь высшим смыслом своего существования.Несмотря на знакомство с монархами и знаменитостями, на переписку с просвещеннейшими людьми своего времени, известность пришла к Казанове только посмертно — после публикации его «Мемуаров», написанных в преклонные годы, когда, не в силах одерживать новые любовные победы, он скрашивал свой досуг воспоминаниями.
Масон, пророк и вызыватель духов, этот сицилиец, чье настоящее имя Джузеппе Бальзамо, обладал поистине неистощимой изобретательностью и незаурядными гипнотическими способностями, позволившими ему заморочить голову едва ли не всей просвещенной Европе. Но, уверовав в свою звезду, Калиостро не заметил, как стал разменной монетой в политических играх сильных мира сего, напуганных французской революцией. Пышный шлейф слухов, сопровождавший каждый шаг Калиостро, уже при жизни превратил его в личность загадочную, ставшую неистощимым источником вдохновения для писателей, поэтов, мистиков и оккультистов.
Мария Антуанетта (1755—1793), королева Франции, гильотинированная революционным французским народом. Известная своей любовью к нарядам и легкомысленным заявлением «Если у народа нет хлеба, пусть ест пирожные», она в разное время вызывала то ненависть, то неуемные хвалы. В настоящей книге автор, не осуждая и не восхваляя свою героиню, показывает ее не с позиций политической истории, а в контексте окружавшей ее повседневности, такой, какой видели ее современники — те, кто любил ее, и те, кто старался ее использовать или погубить.
Произведения маркиза де Сада всегда воспринимались неоднозначно, вызывая у читателей то ужас, то восхищение, его сочинения проделали головокружительный взлет от томиков, читаемых украдкой, до солидных академических изданий. XVIII век считал его непристойным писателем, автором гнусных порнографических романов, названных «эталоном безобразия», XIX век снисходительно отнес его сочинения к области литературных курьезов, но век XX, радикально изменив отношение к маркизу, отвел ему достойное место в литературе эпохи Просвещения.
Робеспьер, чье имя прочно связано с Великой французской революцией, всегда был и остается человеком-загадкой. Посвятив всего себя защите интересов народа, он в результате превратился в палача этого народа. Начав свою политическую карьеру с требований равноправия граждан и отмены смертной казни, завершил ее делением граждан на «добродетельных» и «злых» и введением массового террора. Его обожали и ненавидели, его жизнь превратили в легенду: одни — в «золотую», о великом борце за свободу и счастье народа; другие — в «черную», о диктаторе, рвущемся к власти буквально по головам своих соратников.
Советские люди с признательностью и благоговением вспоминают первых созидателей Коммунистической партии, среди которых наша благодарная память выдвигает любимого ученика В. И. Ленина, одного из первых рабочих — профессиональных революционеров, народного героя Ивана Васильевича Бабушкина, истории жизни которого посвящена настоящая книга.
Селеста АльбареГосподин ПрустВоспоминания, записанные Жоржем БельмономЛишь в конце XX века Селеста Альбаре нарушила обет молчания, данный ею самой себе у постели умирающего Марселя Пруста.На ее глазах протекала жизнь "великого затворника". Она готовила ему кофе, выполняла прихоти и приносила листы рукописей. Она разделила его ночное существование, принеся себя в жертву его великому письму. С нею он был откровенен. Никто глубже нее не знал его подлинной биографии. Если у Селесты Альбаре и были мотивы для полувекового молчания, то это только беззаветная любовь, которой согрета каждая страница этой книги.
Биографический очерк о географе и социологе XIX в., опубликованный в 12-томном приложении к журналу «Вокруг света» за 1914 г. .
Книга французского ученого Ж.-П. Неродо посвящена наследнику и преемнику Гая Юлия Цезаря, известнейшему правителю, создателю Римской империи — принцепсу Августу (63 г. до н. э. — 14 г. н. э.). Особенностью ее является то, что автор стремится раскрыть не образ политика, а тайну личности этого загадочного человека. Он срывает маску, которую всю жизнь носил первый император, и делает это с чисто французской легкостью, увлекательно и свободно. Неродо досконально изучил все источники, относящиеся к жизни Гая Октавия — Цезаря Октавиана — Августа, и заглянул во внутренний мир этого человека, имевшего последовательно три имени.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Сергея Есенина любят так, как, наверное, никакого другого поэта в мире. Причём всего сразу — и стихи, и его самого как человека. Но если взглянуть на его жизнь и творчество чуть внимательнее, то сразу возникают жёсткие и непримиримые вопросы. Есенин — советский поэт или антисоветский? Христианский поэт или богоборец? Поэт для приблатнённой публики и томных девушек или новатор, воздействующий на мировую поэзию и поныне? Крестьянский поэт или имажинист? Кого он считал главным соперником в поэзии и почему? С кем по-настоящему дружил? Каковы его отношения с большевистскими вождями? Сколько у него детей и от скольких жён? Кого из своих женщин он по-настоящему любил, наконец? Пил ли он или это придумали завистники? А если пил — то кто его спаивал? За что на него заводили уголовные дела? Хулиган ли он был, как сам о себе писал, или жертва обстоятельств? Чем он занимался те полтора года, пока жил за пределами Советской России? И, наконец, самоубийство или убийство? Книга даёт ответы не только на все перечисленные вопросы, но и на множество иных.
Судьба Рембрандта трагична: художник умер в нищете, потеряв всех своих близких, работы его при жизни не ценились, ученики оставили своего учителя. Но тяжкие испытания не сломили Рембрандта, сила духа его была столь велика, что он мог посмеяться и над своими горестями, и над самой смертью. Он, говоривший в своих картинах о свете, знал, откуда исходит истинный Свет. Автор этой биографии, Пьер Декарг, журналист и культуролог, широко известен в мире искусства. Его перу принадлежат книги о Хальсе, Вермеере, Анри Руссо, Гойе, Пикассо.
Эта книга — наиболее полный свод исторических сведений, связанных с жизнью и деятельностью пророка Мухаммада. Жизнеописание Пророка Мухаммада (сира) является третьим по степени важности (после Корана и хадисов) источником ислама. Книга предназначена для изучающих ислам, верующих мусульман, а также для широкого круга читателей.
Жизнь Алексея Толстого была прежде всего романом. Романом с литературой, с эмиграцией, с властью и, конечно, романом с женщинами. Аристократ по крови, аристократ по жизни, оставшийся графом и в сталинской России, Толстой был актером, сыгравшим не одну, а множество ролей: поэта-символиста, писателя-реалиста, яростного антисоветчика, национал-большевика, патриота, космополита, эгоиста, заботливого мужа, гедониста и эпикурейца, влюбленного в жизнь и ненавидящего смерть. В его судьбе были взлеты и падения, литературные скандалы, пощечины, подлоги, дуэли, заговоры и разоблачения, в ней переплелись свобода и сервилизм, щедрость и жадность, гостеприимство и спесь, аморальность и великодушие.