Шакарим - [98]

Дорогой мой Казы, не жалей о своей смерти! Ты исполнил долг. Ты занимаешь особое место и перед народом, и перед Богом.

Образованные люди! Молодежь! Не забывайте этого своего товарища. Теперь тяготы его семьи на ваших плечах. У него остался, говорят, как свет его очей, годовалый сын. Воспитать и выучить его — непреложный долг всех алашцев. И вы тоже не падайте духом пред случившимся. Я только сегодня убедился, что Всевышний дал Алашу настоящего сына. Я уже не надеялся в шестьдесят лет увидеть такого гражданина, который готов пожертвовать жизнью за свой народ. Увидел. Теперь без сожаления могу умереть хоть сегодня.

Дорогой Казыжан. Прости, если мы не оценили тебя по достоинству. Прощай! Пусть будет светла твоя могила».

Правительство Алашорды давно поняло, с каким грозным противником приходится иметь дело. Большевистский Совет рабочих и солдатских депутатов не считал Алашорду серьезной организацией и намеревался, накопив силы, покончить с самопровозглашенной автономией Алаш. До поры до времени большевики все же сосуществовали с Алашордой, не забывая оказывать давление. Пока это давление обернулось убийством Казы Нурмухамбетулы.

Лидеры Алашорды, реально оценивая силы большевиков, успели заявить о признании советской власти. И предпринимали попытки наладить связь с центральной властью, чтобы начать переговоры о предоставлении казахскому народу автономии в составе России. Например, 2 апреля 1918 года Халел Габбасов из Семипалатинска вышел на прямую связь с Лениным и Сталиным, вел переговоры с Москвой по телеграфу. Но советское правительство не торопилось признавать правительство Алашорды, оттягивая решение вопроса. Назревало крупное контрреволюционное движение, и советской власти приходилось думать о сохранении завоеванных в октябре 1917 года полномочий.

Тем временем местная большевистская власть в Семипалатинске решила ужесточить режим деятельности оппозиционных партий, включая партию «Алаш». В начале марта 1918 года Временный комиссариат Российской республики запретил сначала издание эсеро-меньшевистской газеты «Свободная речь» и кадетской газеты «Дело», затем была запрещена газета «Казах».

Очень хотелось большевикам закрыть и газету «Сарыарка», основной на тот момент орган издания партии «Алаш». Но ее редактор Халел Габбасов был членом Совдепа, и большевики, дабы не испортить отношения с казахскими представителями, оставили вопрос о закрытии газеты на будущее. Только в середине мая было принято решение о закрытии газет «Сарыарка», «Слово народа» и журнала «Абай».

Впоследствии, когда власть захватили белогвардейцы, закрытые издания возобновили свою деятельность и выходили непрерывно до декабря 1919 года.

Несмотря на давление со стороны Совдепа, правительство Алашорды за время их «мирного» сосуществования провернуло немало дел, стараясь поступать как подлинно народная власть. Успешно действовали комитеты уездных и областного земств, которые находились под контролем Алашорды. Они решали проблемы просвещения, здравоохранения, животноводства, продовольственного обеспечения, судебной системы, социального обеспечения, административного управления.

На проходившем в апреле 1918 года первом чрезвычайном собрании Семипалатинского областного земства рассматривались как наиболее важные вопросы создания административного правления и судебной системы. В результате председателем областного казахского суда был избран Мукыш Боштаев, заместителем председателя — Иманбек Тарабаев, членами суда — Шакарим Кудайбердин, Смахан Бокейханов, а в качестве кандидатов были избраны Андамасов и Темиржанов.

Среди участников движения «Алаш» Шакарим был самым старшим по возрасту, обладал непререкаемым авторитетом в народе. Поэтому его избрание в состав суда Алашорды, а фактически в состав правительства Алашорды, было не случайным. В соответствии со своими представлениями о будущем казахского народа, о чести и обязанностях перед народом, Шакарим не стал отказываться от введения в состав суда Алашорды. Хотя по некоторым вопросам был не согласен с программой партии «Алаш».

Например, по отношению к русским переселенцам. Как и большинство казахов, он был недоволен царской политикой заселения лучших земель казахской степи переселенцами, прекрасно представляя, какой катастрофой может обернуться для миллионов жителей степи потеря пастбищ для скота, по сути, единственного источника пищи. Однако понимал, что речь идет о живых людях, что переселение совершено, это факт, который вот так просто, росчерком пера, не изменить. Говорил («Жизнь Забытого»): «Нет во мне националиста, / С предпочтеньями — все чисто».

А в журнале «Абай» (1918. № 3) в рецензии на статью с характерным названием «Национализм» одного из алашординцев М. Турганбаева, человека с достаточно глубокими познаниями, Шакарим так обосновал свои принципы:

«Национализм может породить культуру, но не может породить чистого сердца. Чистое сердце есть совесть (любовь, милость, справедливость ко всему сущему), что по-казахски означает — принимать всех людей как братьев, сострадать и быть справедливым. Как здесь сказано, не может победить человечность, пока не станет больше чистых сердец».