Шакарим - [39]
Годы спустя Шакарим погрузился в страдания, бичуя себя за то, что ему пришлось сколачивать состояние, вместо того чтобы заниматься творчеством. Но была ли у него возможность безоглядно писать, творить, забросив должностные обязанности и хозяйство? Конечно нет. Она появилась позже, когда выросли и отделились в самостоятельные семьи старшие сыновья, а налаженное хозяйство стало давать устойчивый доход, достаточный для безбедного существования.
Обремененность бытом и неосуществимые до поры до времени творческие замыслы Шакарима не могли не волновать и Абая. О глубочайших в своей философичности раздумьях Абая о пути жизни свидетельствует эпизод, о котором Шакарим рассказывал Ахату:
«Как-то я приехал в аул Абая на жайляу. В юрте было много аксакалов, ровесников Абая. Когда я вошел и приветствовал их, Абай воскликнул: «Как говорится, легок на помине! Хорошо, что пришел. Я как раз рассказывал, что быт засосал настолько, что не удалось самому отправиться за знаниями. Потому решил про себя, что передам заветную мечту Шакариму. Так что готовься, пошлю тебя за мудростью мира! Человек до сорока лет пополняет свои познания, а в сорок достигает зрелости и ясности ума, обретает силу воли. Через три года тебе как раз исполнится сорок. Ты овладел восточными языками. Теперь в течение трех лет обучайся русскому языку. Все расходы беру на себя, готовься в поход. Как, согласен на это?» Я ответил: «Если все расходы на вас, почему не отправиться за знаниями. А куда надо ехать?» Абай сказал: «Греко-афинские научные источники собраны в Стамбуле, там и найдешь их. Арабские знания собраны в Мекке, но, на мой взгляд, в Медине можно найти больше, чем в Мекке. И еще надо тебе попасть в Александрийскую библиотеку в Египте. Побывав в этих четырех городах, осмотрев исторические места, собрав нужные книги, вернешься, пополнив знания. Деньги на покупку книг и на дорожные расходы дам сам. Если согласен — по рукам». Пожав руку, Абай обратился к сидящим: «Все видели? Шакарим дал согласие!» «Видели», — отвечали аксакалы».
Не смирившийся с миром-уездом Абай намечает для своего ученика Шакарима путь преодоления обстоятельств местечкового бытия. Какие конкретно научные и учебные заведения следует посетить, не говорится, — Абай и сам имел о них только общие представления. Но уверенность в том, что Стамбул, Мекка, Медина и Александрия откроют бесценные сокровища знаний страждущему неофиту из Чингистау, столь же простодушна, сколь и закономерна. Святое желание Абая и Шакарима обрести мудрость, накопленную человечеством, в самом деле способно было отворить двери во всемирные библиотеки и к людским сердцам. Ими двигало то, что Лев Толстой называл «энергией заблуждения». В ней действовали, противоборствуя, выбор и альтернативы нового пути.
Конечно, аксакалы, друзья Абая, не были на ведущих ролях в поэтической школе. Но они вносили особый аромат жизнелюбия в атмосферу духовности, царившую в доме Абая, и были верными слушателями и критиками.
И если уж выстраивать иерархию в поэтической школе по самым строгим меркам, то нельзя обойти оценки Мухтара Ауэзова, которую он дал в 1934 году в статье «Поэтическое окружение Абая», опубликованной в журнале «Литературная арена», выходившем на казахском языке. Ауэзов строго очертил имена учеников:
«Таких учеников четверо. Двое из них — Акылбай и Магауия, сыновья Абая. Оба умерли в 1904 году, в год смерти отца. Два других ученика — Кокбай и Шакарим. Эти четыре поэта и есть в полном смысле слова ученики Абая. Они не просто получили воспитание у старшего по возрасту наставника и учителя, не только были читателями, распространителями, ценителями поэзии и прозы Абая, но также, благодаря его руководству, создавали собственные творения».
Ауэзов сузил круг учеников до тех творцов, чьи сочинения пережили авторов. И то правда: настоящим писателем можно стать только после смерти, если сохранится интерес читателя.
Но все же школа Абая — более широкое понятие. И последующие исследователи прибавили другие имена к списку Ауэзова. В их числе Какитай и Турагул, Арип и акын Иманбасар Казангапулы, поэт, певец Асет Найманбайулы и даже внук Абая Аубакир, сын Акылбая, сатирик, писавший позже едкие, насмешливые стихи.
Впрочем, сами ученики о классификации не задумывались. Да и как они могли бы ее составить? Кто в те годы способен был определить, кто из сочинителей стихов и поэм — выдающийся поэт, а кто из прозаиков — настоящий писатель? Более того, само понятие «поэтическая школа» не было в ходу. В Акшокы или Жидебае не висел указатель «Поэтическая школа Абая». Молодые люди просто говорили: «Пойдем к Абаю!» Этот призыв к действию, предстающему как ментальный акт познания духовной культуры Абая, и был обозначением школы мастерства. Шакарим воспроизвел призыв в памфлете-обращении «К молодежи»:
Всем нам хорошо известны имена исторических деятелей, сделавших заметный вклад в мировую историю. Мы часто наблюдаем за их жизнью и деятельностью, знаем подробную биографию не только самих лидеров, но и членов их семей. К сожалению, многие люди, в действительности создающие историю, остаются в силу ряда обстоятельств в тени и не получают столь значительной популярности. Пришло время восстановить справедливость.Данная статья входит в цикл статей, рассказывающих о помощниках известных деятелей науки, политики, бизнеса.
Данная статья входит в большой цикл статей о всемирно известных пресс-секретарях, внесших значительный вклад в мировую историю. Рассказывая о жизни каждой выдающейся личности, авторы обратятся к интересным материалам их профессиональной деятельности, упомянут основные труды и награды, приведут малоизвестные факты из их личной биографии, творчества.Каждая статья подробно раскроет всю значимость описанных исторических фигур в жизни и работе известных политиков, бизнесменов и людей искусства.
Данная статья входит в большой цикл статей о всемирно известных пресс-секретарях, внесших значительный вклад в мировую историю. Рассказывая о жизни каждой выдающейся личности, авторы обратятся к интересным материалам их профессиональной деятельности, упомянут основные труды и награды, приведут малоизвестные факты из их личной биографии, творчества.Каждая статья подробно раскроет всю значимость описанных исторических фигур в жизни и работе известных политиков, бизнесменов и людей искусства.
Всем нам хорошо известны имена исторических деятелей, сделавших заметный вклад в мировую историю. Мы часто наблюдаем за их жизнью и деятельностью, знаем подробную биографию не только самих лидеров, но и членов их семей. К сожалению, многие люди, в действительности создающие историю, остаются в силу ряда обстоятельств в тени и не получают столь значительной популярности. Пришло время восстановить справедливость.Данная статья входит в цикл статей, рассказывающих о помощниках известных деятелей науки, политики, бизнеса.
Всем нам хорошо известны имена исторических деятелей, сделавших заметный вклад в мировую историю. Мы часто наблюдаем за их жизнью и деятельностью, знаем подробную биографию не только самих лидеров, но и членов их семей. К сожалению, многие люди, в действительности создающие историю, остаются в силу ряда обстоятельств в тени и не получают столь значительной популярности. Пришло время восстановить справедливость.Данная статья входит в цикл статей, рассказывающих о помощниках известных деятелей науки, политики, бизнеса.
«Мы были ровесниками, мы были на «ты», мы встречались в Париже, Риме и Нью-Йорке, дважды я была его конфиденткою, он был шафером на моей свадьбе, я присутствовала в зале во время обоих над ним судилищ, переписывалась с ним, когда он был в Норенской, провожала его в Пулковском аэропорту. Но весь этот горделивый перечень ровно ничего не значит. Это простая цепь случайностей, и никакого, ни малейшего места в жизни Иосифа я не занимала».Здесь все правда, кроме последних фраз. Рада Аллой, имя которой редко возникает в литературе о Бродском, в шестидесятые годы принадлежала к кругу самых близких поэту людей.
Сергея Есенина любят так, как, наверное, никакого другого поэта в мире. Причём всего сразу — и стихи, и его самого как человека. Но если взглянуть на его жизнь и творчество чуть внимательнее, то сразу возникают жёсткие и непримиримые вопросы. Есенин — советский поэт или антисоветский? Христианский поэт или богоборец? Поэт для приблатнённой публики и томных девушек или новатор, воздействующий на мировую поэзию и поныне? Крестьянский поэт или имажинист? Кого он считал главным соперником в поэзии и почему? С кем по-настоящему дружил? Каковы его отношения с большевистскими вождями? Сколько у него детей и от скольких жён? Кого из своих женщин он по-настоящему любил, наконец? Пил ли он или это придумали завистники? А если пил — то кто его спаивал? За что на него заводили уголовные дела? Хулиган ли он был, как сам о себе писал, или жертва обстоятельств? Чем он занимался те полтора года, пока жил за пределами Советской России? И, наконец, самоубийство или убийство? Книга даёт ответы не только на все перечисленные вопросы, но и на множество иных.
Судьба Рембрандта трагична: художник умер в нищете, потеряв всех своих близких, работы его при жизни не ценились, ученики оставили своего учителя. Но тяжкие испытания не сломили Рембрандта, сила духа его была столь велика, что он мог посмеяться и над своими горестями, и над самой смертью. Он, говоривший в своих картинах о свете, знал, откуда исходит истинный Свет. Автор этой биографии, Пьер Декарг, журналист и культуролог, широко известен в мире искусства. Его перу принадлежат книги о Хальсе, Вермеере, Анри Руссо, Гойе, Пикассо.
Эта книга — наиболее полный свод исторических сведений, связанных с жизнью и деятельностью пророка Мухаммада. Жизнеописание Пророка Мухаммада (сира) является третьим по степени важности (после Корана и хадисов) источником ислама. Книга предназначена для изучающих ислам, верующих мусульман, а также для широкого круга читателей.
Жизнь Алексея Толстого была прежде всего романом. Романом с литературой, с эмиграцией, с властью и, конечно, романом с женщинами. Аристократ по крови, аристократ по жизни, оставшийся графом и в сталинской России, Толстой был актером, сыгравшим не одну, а множество ролей: поэта-символиста, писателя-реалиста, яростного антисоветчика, национал-большевика, патриота, космополита, эгоиста, заботливого мужа, гедониста и эпикурейца, влюбленного в жизнь и ненавидящего смерть. В его судьбе были взлеты и падения, литературные скандалы, пощечины, подлоги, дуэли, заговоры и разоблачения, в ней переплелись свобода и сервилизм, щедрость и жадность, гостеприимство и спесь, аморальность и великодушие.