Шакарим - [105]

И только тогда он смог опубликовать поэму «Лейли и Меджнун» Шакарима. Она выходила в Ташкенте по частям в номерах 2–5 и 6–8 журнала «Шолпан» в течение 1922–1923 годов. Поэма была напечатана, как и написана, в арабской графике. Однако Шакарим был сильно недоволен публикацией из-за многочисленных типографских ошибок.

В конкретных исторических условиях, когда правящая партия навязывала народу готовые решения и общие правила, Шакарим писал стихи и продолжал задаваться как коренными вопросами бытия, так и метафизическими: какой теперь будет жизнь? как вести себя человеку в условиях несвободы? каким образом можно сохранить совесть и честь? Адресовал эти экзистенциальные вопросы новому поколению:

Нравится ль вам этот мир самим?

Что могло создать его таким?

Какая тайна заключена во мраке Вселенной? Брошу в океан пылинку соли, на сколько частей разделится она? Сколько лет пахнет резеда? — вопрошал он в стихотворении «Измеряя мрак и свет». В поисках ответа писал цикл великолепных стихов, датируемых 1922 годом и озаглавленных «Думы на вершине горы»:

Взойдя на пики Чингистау, стою себе.

Как хорошо на высях думать о судьбе.

Безмолвно пожелаю им спокойной ночи,

Уходит день, опять приходит ночь к тебе.

И только холодными зимними вечерами в одиночестве зимовья иногда начинал ощущать свои года, которые, отзываясь болью в суставах, усугубляли духовно-душевные переживания поэта. В такие тоскливые минуты писал он печальные строки:

Блаженство моих безгорестных дней,

Блаженство моих беспечальных ночей,

Пользы от вас никакой.

Шесть десятков мои отсчитали года,

И уже голова моя стала седа,

Где найду я покой?

И обречен я слезы лить,

И опьянен я без вина,

Судьба погасит мой огонь,

И мне могила уж видна.

ЧАСТЬ ПЯТАЯ НАУКА СОВЕСТИ

Последнее хорошее место

Летом 1923 года поэт получил письмо от редактора газеты «Казак тип» («Казахский язык»), который, помимо прочего, приглашал уважаемого писателя присылать статьи в газету.

Шакарим возобновил активную публицистическую деятельность, прерванную «бойкотом» Алашорды. Например, в 1924 году опубликовал в газете «Казахский язык» две превосходные статьи, касающиеся проблем литературоведения: «Обращение к редактору газеты» (№ 3 (412) от 31 января 1924 года) и «Критика и критика критики» (№ 26 (425) от 4 марта 1924 года).

«Читаю казахские газеты и журналы с тех пор, как они начали выходить, хотя не удается читать все номера, — писал Шакарим. — Всегда обращал внимание на критические тексты образованных казахских личностей, подвергающих пристрастному исследованию тексты других авторов».

Он и прежде, сравнивая в стихах цели литературы с устремленными ввысь пиками минаретов, призывал поставить критику на более высокий научный уровень. Вот почему он посчитал целесообразным обратиться к притче:

«Известный древнетюркский поэт Физули сказал однажды: «О Господи! От трех негодяев сбереги мою поэзию! Во-первых, спаси от человека, не смыслящего ничего в поэзии, — он не сможет отличить хороших стихов от плохих. Во-вторых, спаси от завистника — такой человек способен удачное стихотворение назвать плохим, вывернув наизнанку истинное содержание. В-третьих, спаси от безответственных писак — они способны переврать авторское слово»…

Опираясь на «притчевую» эстетику литературоведения, Шакарим посетовал в качестве примера на неудачную журнальную публикацию своего творения:

«Подобная история случилась с моей поэмой «Лейли и Меджнун», опубликованной в журнале «Шолпан», издающемся в Ташкенте. Количество опечаток и описок настолько велико, что только их исправление составило бы отдельную книгу».

В статье «Критика и критика критики» в самый сумеречный, пожалуй, период казахской литературы поэт рассуждал о критике честной, аргументированной. Справедливая, лишенная злобных нападок критика способна содействовать развитию литературы:

«Думаю, если писать или делать что-то ради сиюминутного признания, по-настоящему искреннего ничего не получится. Я вообще не мыслю о том, чтобы увековечить свое имя при жизни или донести до потомков. Все просто. Как бы вы ни отвергали хвалу или хулу, ваши речи и деяния попадут в обсуждение по законам природы. И пока критики не дадут оценку вашим выступлениям, читатели не успокоятся. Поэтому, что бы вы ни делали, правильнее творить не ради почестей, а для пользы большинства и ради избавления литературы от вреда.

На вопрос: «Кто может стать критиком?» — отвечу: каждый волен говорить, а значит, каждый может свободно критиковать. Однако по-настоящему честный критик должен быть лишен болезненного чувства противоречия, ему не подобает иметь скверный характер. Здравый рассудок! — никто не будет возражать против его критики. Если его нет сегодня, то пусть хотя бы у грядущего поколения будут открыты глаза чистого разума.

Вывод: и критики, и критикуемые, и заступники должны выступать с чистым сердцем, правы они или не правы. Иначе, если будут продолжать — кто издевки и насмешки, кто самовосхваления, а кто завистливые выпады, — то нам останется только говорить безнадежно казахам: «Да пусть простят вам грехи».

Контакты с печатными изданиями принесли конкретную пользу. Благодаря переписке с редакторами газет «Степная правда» и «Казахский язык», в июле 1924 года был издан давний труд Шакарима — «Рассказ о Дубровском», поэтический перевод повести Пушкина.