Шахта - [28]

Пока расстроенный начальник шахты размышлял, постукивая карандашом по пепельнице, подчиненные почтительно молчали. Наконец, не в силах принять никакого определенного решения, он приказал составить список остро нуждающихся и вывесить его у входа в контору. Фоменко поморщился. Заметив это, Слепко посуровел и дал ему на составление две шестидневки и ни дня больше. Кроме того, он по-товарищески попросил Лысаковского проследить, чтобы все там было справедливо, а об этой его роли написать крупными буквами в конце объявления. Лысаковский затосковал и начал почему-то поглядывать умоляющими глазами на завхоза. Кротов пихнул его в бок, профорг икнул и потупился. Заговорили о месте строительства. Слепко предложил использовать нелепый, заросший исполинским бурьяном пустырь в самом центре поселка. Тогда ему поведали, что в Первую пятилетку уже затевалось строительство новых жилых домов. Вывешивались, кстати, и списки. Тогда под это дело сгоряча сломали крепкие частные дома вдоль главной улицы, а потом как-то спустили всё на тормозах. Парторг предложил пригласить районного архитектора, кстати, автора тогдашнего проекта. На том и порешили. На прощанье Евгений попросил всех троих наведаться вместе с ним в общий выходной часика в два пополудни в барак, поглядеть, как там и что. Они, без особого восторга, согласились, форма приглашения не предполагала возможности отказа.

Оставшись в одиночестве, Слепко долго еще сидел один, подавленно разглядывая разбросанные по столу исчирканные листочки. Из разговора он узнал много нового, гораздо больше, чем хотел. Самым неприятным было то, что Фоменко, у которого всегда можно было по-соседски разжиться парой кусочков рафинада или опрятно заточенным карандашом и которого он считал приятным, но незначительным человеком, обладал, оказывается, какой-то непонятной властью.

Во вторник, в десять утра Слепко встретился с Климовым перед входом в только что построенное, помпезное здание треста. Пожав друг другу руки, они прошли через вестибюль и поднялись на второй этаж, где в нише возвышалась трехметровая фигура Сталина на фоне художественной композиции из копров, отбойных молотков, знамен и паровозов. Красная ковровая дорожка привела их к монументальным, обитым черным стеганым дерматином, дверям, высотой почти в два человеческих роста. Их вычурные бронзовые ручки вполне сгодились бы для ворот какой-нибудь крепости эпохи Возрождения. Евгений настроился на сатирический лад, Климов же в своем потертом сереньком пиджачке выглядел, как всегда, непроницаемым.

Вошли в просторную приемную. Народ чинно располагался на стульях вдоль стен и, как положено, безмолвствовал. Слышался только мерный стук часов, висевших над следующими дверями, не менее монументальными, чем первые. На сей раз это был вход непосредственно в святая святых – кабинет управляющего трестом товарища Рубакина Ф. А., о чем свидетельствовала массивная бронзовая доска на стене. Рядом, за изящным столиком на гнутых ножках, сидела полноватая, но необыкновенно изысканная секретарша. Она резко, как хищная птица, вскинулась на вольно вошедших посетителей, но, узнав в одном из них второго секретаря райкома, мигом состроила губки бантиком. Климов неспешно оглядел посетителей, кое с кем поздоровался за руку и спросил ее:

– На месте? Кто там у него?

– Очень занят. У него важное совещание, товарищ Климов.

– Совещание? Какое еще совещание? С кем?

– Одну минуточку… Вот. Телефонное, с райкомом... – секретарша поперхнулась.

– С кем, с кем?

– То есть я хотела сказать – с обкомом. С обкомом совещание.

– Так. А ну-ка, пойдем, Евгений Семеныч, и мы с тобой тоже поучаствуем.

Протиснувшись, мимо замешкавшегося в дверях Климова, Евгений узрел нечто поразительное. Посреди кабинета, прямо на ворсистом ковре стояла огромная, полная воды чугунная ванна с фигурными ножками в виде василисков, перед нею – могучий, хотя довольно-таки жирный человек, совершенно голый. Видимо, он занимался физзарядкой, поскольку, широко разведя руки, подбрасывал поочередно вверх розовые, в ямочках, ноги. Это был управляющий трестом Рубакин Федот Антипович, собственною персоной. Евгений обалдел. При виде вошедших Федот Антипович произвел неопределенно-приглашающее мановение и шумно плюхнулся в воду.

– Физкультурой, Федот, занимаешься или как? – скрипучим голосом поинтересовался Климов.

– Тренируемся, Никифор! – бодро ответил тот. – Мы тут с Кузькой эксперимент один проводим. А эксперимент вот какой, значит. Проверяем, сколько человеческая натура может без воздуха выдержать, ежели, конечно, ее натренировать. Например, авария или пожар в шахте, люди тогда от дыма мрут как мухи. А если натренировать их? Могу доложить, что сам начал с тридцати девяти секунд, а сейчас уже минута сорок девять! Я вас долго не задержу, сейчас Кузька придет, я мырну, а потом и поговорим.

– Кузьмин-то тебе зачем?

– А он время засекать будет.

– Понятно. И давно вы с ним этим делом занимаетесь?

– Полтора месяца уже. Так что через полгода рассчитываю до пяти минут дойти.

– Вы, что, серьезно думаете, что человек может пять минут без воздуха выдержать? – не утерпел Евгений.