Шахта - [29]
– Без тренировки – нет, конечно. А тренированный человек и больше выдержать сможет! Тем более наш человек, советский!
– Чепуха!
– Не чепуха, а марксизм! – раздался из-за двери веселый голос.
Вошел Кузьмин с судейским секундомером. Он немного запыхался, видимо, спешил.
– Здравствуйте, товарищи! Вы, товарищ Слепко, не думайте, что я вас на незнании классиков подлавливаю. Просто многие еще не верят. А дело-то – архиполезное! Мы вот на днях получили отзыв от академика ВАСХНиЛ товарища Завьяловой. Она пишет, что опыт наш чрезвычайно важен для всей советской науки в целом!
– А идея-то – моя, между прочим! – гордо объявил Рубакин из ванны. – В инженерном плане Кузька меня, может, и обходит, но уж тут я его уделал. Ну, начнем, пожалуй. Готов? Кузька, секи!
Управляющий зажал пальцами нос и погрузился с головой. Кузька деловито засек. Чтобы не лопнуть от возмущения, Евгений отвернулся и принялся смотреть в окно. Долгое, как ему показалось, время ничего не происходило. Потом Рубакин с шумом вынырнул, расплескав полванны на ковер и белые парусиновые брюки Евгения.
– Ну что, Кузька, сколько?
– Рекорд, Федот Антипович, минута пятьдесят три!
– Отлично! – Рубакин бодро вылез, совершенно не стесняясь своей наготы. Кузьмин подал ему махровое полотенце. Пока начальник, пыхтя, энергично вытирался, главный инженер треста предупредительно держал на вытянутых руках шикарный атласный халат с кистями, после чего помог его надеть.
– Таким, значит, манером! А ты, Слепко, не верил! Вы с чем пришли-то?
– Товарищи по поводу наших предложений о переучете плановых заданий, – пояснил Кузьмин.
– А-а. Ну так и что?
– Думаем, предложение в целом верное, – сказал Климов, – а в случае девятой шахты, оно даст прекрасную возможность выполнить план пятилетки досрочно, практически в четыре года. Расскажи, Евгений Семеныч, что ты там наметил.
– Отлично! – воскликнул Кузьмин. – Я очень рад, что вы, товарищ Слепко, разобрались все-таки, где тут собака зарыта!
– Я не совсем еще уверен, – промямлил Евгений. Похвала из уст Кузьмина была ему отвратительна. Он развернул миллиметровку и сухо перечислил предлагаемые шаги.
– Очень хорошо, – с ноткой уважения в голосе отметил Кузьмин, – я вижу, вы успели глубоко проработать этот вопрос. Вообще, должен заметить, вам прекрасно удается достигать блестящих результатов за счет параллельной организации работ. Не скрою, мы тут попытались создать специальный математический аппарат, описывающий такой способ ведения строительства, так сказать, в общем виде, но не сдюжили, слишком сложно оказалось. А вы в этом вопросе – непревзойденный авторитет. Я считаю, вы, товарищ Слепко, просто обязаны обобщить результаты в научной статье и послать ее в «Горный журнал».
«А он, оказывается, не дурак, и очень даже, зараза этакая!» – подумал Евгений.
– Так что – действуйте! – развел руками Кузьмин. – Вот только, как Федот Антипович…
– А Рубакин всегда – за! – громыхнул тот. – Ты молодчага, Слепко. Вот теперь прямо тебе скажу – не доверял я тебе! А Кузька, он сразу сказал, что потянешь! И меня уговорил. Так что – давай! Ты теперь у нас наипервейший передовик, а стройка твоя – главнейший по тресту объект. Нарком только о ней и спрашивает. Значит, за четыре года сдюжишь? Ну, брат, удружил так удружил! Только вот что, бумажку составь, обязательство, вроде как предложение от рабочего класса пятилетку выполнить за четыре года и так далее.
– Соцобязательство, – поправил Климов, – общее собрание проведете с Кротовым. Нет, лучше уж я сам ему сегодня звякну.
– Договорились! – припечатал Рубакин, прикуривая от климовской папиросы. – А мы, со своей стороны, это ваше обязательство как нужно оформим и наверх двинем. Здоровы будьте, товарищи.
Вышли на улицу. Только что начал накрапывать мелкий дождик.
– Что вы об этом думаете? – взволнованно мяукнул Евгений. – Ведь полнейшее же безобразие! Рубакин дошел до крайней степени дурости и разложения, а мерзавец Кузьмин ему всячески потакает!
– И академик из Москвы ему тоже потакает? Не знаю. Может, ерунда все это, а может, и нет. Ты можешь научно доказать, что у них ничего не выйдет? Молчишь? Молод ты еще, Евгений Семеныч. Когда на двенадцатой пожар был, некоторым только нескольких метров не хватило до клети добежать. Секунд, каких-нибудь, представляешь?
– Но он же там голый в кабинете! Рядом люди, секретарша!
– А что ж ему – одетым нырять? Хотя... тут ты, пожалуй, прав. Скажу, пускай в нерабочее время своей наукой занимаются. Брось, не кручинься! Главное, поддержали они нас. Рубакин, заметь, очень непрост, но если уж сказал – как отрезал. Верить ему можно. А Кузьмин мне и самому не больно нравится, но ведь дело-то знает! Не согласен?
– Да согласен я…
– А раз так, то и ладно. Думаешь, ты у нас один рискуешь? Нет, дорогой. Вместе с тобой и я, и Рубакин с Кузьминым головы в петлю суем.
– Я не думал…
– Ты подумай, не помешает! – засмеялся Климов. – С жильем-то как?
– Работаем.
– Ну работайте, работайте…
Секретарь вяло махнул рукой и заковылял в райком, резко отмахивая на ходу правой рукой. Слепко хмуро поглядел ему вслед и полез в пролетку. Парнишка, бывший в тот раз за кучера, сплюнул, чмокнул, шлепнул вожжами по толстой спине мерина, и экипаж, быстро набирая ход, покатился по мостовой.
Эта история о том, как восхитительны бывают чувства. И как важно иногда встретить нужного человека в нужное время и в нужном месте. И о том, как простая игра может перерасти во что-то большее, что оставит неизгладимый след в твоей жизни. Эта история об одном мужчине, который ворвался в мою жизнь и навсегда изменил ее.
Марина Москвина – автор романов “Крио” и “Гений безответной любви”, сборников “Моя собака любит джаз” и “Между нами только ночь”. Финалист премии “Ясная Поляна”, лауреат Международного Почетного диплома IBBY. В этой книге встретились новые повести – “Вальсирующая” и “Глория Мунди”, – а также уже ставший культовым роман “Дни трепета”. Вечность и повседневность, реальное и фантастическое, смех в конце наметившейся драмы и печальная нота в разгар карнавала – главные черты этой остроумной прозы, утверждающей, несмотря на все тяготы земной жизни, парадоксальную радость бытия.
Он встретил другую женщину. Брак разрушен. От него осталось только судебное дозволение общаться с детьми «в разумных пределах». И теперь он живет от воскресенья до воскресенья…
Василий Зубакин написал авантюрный роман о жизни ровесника ХХ века барона д’Астье – аристократа из высшего парижского света, поэта-декадента, наркомана, ловеласа, флотского офицера, героя-подпольщика, одного из руководителей Французского Сопротивления, а потом – участника глобальной борьбы за мир и даже лауреата международной Ленинской премии. «В его квартире висят портреты его предков; почти все они были министрами внутренних дел: кто у Наполеона, кто у Луи-Филиппа… Генерал де Голль назначил д’Астье министром внутренних дел.
Герои книги Николая Димчевского — наши современники, люди старшего и среднего поколения, характеры сильные, самобытные, их жизнь пронизана глубоким драматизмом. Главный герой повести «Дед» — пожилой сельский фельдшер. Это поистине мастер на все руки — он и плотник, и столяр, и пасечник, и человек сложной и трагической судьбы, прекрасный специалист в своем лекарском деле. Повесть «Только не забудь» — о войне, о последних ее двух годах. Тяжелая тыловая жизнь показана глазами юноши-школьника, так и не сумевшего вырваться на фронт, куда он, как и многие его сверстники, стремился.
"... У меня есть собака, а значит у меня есть кусочек души. И когда мне бывает грустно, а знаешь ли ты, что значит собака, когда тебе грустно? Так вот, когда мне бывает грустно я говорю ей :' Собака, а хочешь я буду твоей собакой?" ..." Много-много лет назад я где-то прочла этот перевод чьего то стихотворения и запомнила его на всю жизнь. Так вышло, что это стало девизом моей жизни...