Шахматы из слоновой кости - [3]

А сердце покатилося

За ним, за ним, за ним…

Побарабанив некоторое время пальцами, тянулся к фигуре, но рука вдруг застывала на полпути, и старик вновь повторял «железнодорожный» куплет.

И так — до той минуты, пока ситуация на доске не понуждала его к безоговорочной капитуляции. В таких случаях произносил надтреснутым голосом:

— Поздравляю вас, деточка, с высоким званием полковника от шахмат!

Наутро после проигранного доктором сражения можно было ждать посещения мамы-Лиды.

— Не у вас ли вчера доктор мат получил? Кто на этот раз полковник?

Установив личность победителя, торжественно подносила марлевый узелок со стеклянными осколками.

— Неделя сроку, — назначала и, похрустывая свеженакрахмаленным халатом, неукоснительно свеженакрахмаленным, покидала палату.

Нам не требовалось ничего объяснять: это Александр Павлович, едва начав рабочий день, успел разбить, нервничая по поводу вчерашнего поражения, какую-то из баночек-скляночек.

Очередной «полковник» знал, что в течение недели обязан любыми путями — через сестер, через нянечек, через шефов ли — раздобыть, какую ни на есть, баночку-скляночку взамен разбитой. Такое неписаное правило затвердилось во взаимоотношениях с медсестрой зубоврачебного кабинета.

Время от времени по инициативе Александра Павловича устраивались, как он именовал их, — вселенские турниры. С участием шахматистов из числа всего госпитального народонаселения. Причем не только так называемых ходячих. Те, кто находился на «горизонтальном режиме», скрещивали шпаги с помощью записочек — добровольных курьеров было хоть отбавляй.

Первое место всякий раз забирал с внушительным счетом Игорь. Доктор довольствовался вторым, а то и третьим. И не сетовал. Еще бы сетовать: второе и третье места не облагались данью, обязательной для всех остальных. Тут следует пояснить, что по установившейся традиции первый призер получал право требовать от участников либо расстараться для него в смысле книжной новинки, либо написать в стенгазету стихотворение на заданную тему,либо спеть на очередном вечере самодеятельности.

В однообразной госпитальной жизни турниры воспринимались как маленькие праздники. Вроде и раны не так мозжили. А старик — тот вообще преображался; усы топорщились, молодцеватая походка становилась прямо-таки юношеской.

В обычное время он приходил играть, захватив самые обыкновенные шахматы — госпитальный культинвентарь. На турнирные партии приносил с собой фигурки из слоновой кости, уложенные в голубой фланелевый «патронташ»: для каждой — свое гнездышко.

Причем белое войско здесь, имело полный состав, в черном же не хватало двух солдат, в гнездах лежало но камушку.

— Пешки еще в работе, — нехотя пояснил доктор, когда я обратил внимание на недостачу. — И доска… Доску тоже делают..

В самом деле, потрепанная картонка, хранившаяся в зубоврачебном кабинете, никоим образом не соответствовала фигурам.

Праздничные шахматы Александра Павловича не могли никого оставить равнодушным. Игорь, что называется, зарился на них и как-то раз даже предложил:

— Решайтесь, Сан-Палыч, пока я не выписался: дам домой телеграмму, и через неделю штучный «Зауэр» будет вашим. Стволы — как зеркало, бой исключительной кучности, для такого охотника, как вы, — верх мечтаний!

— Верю, деточка, — отвечал тот, — однако нет на земле сокровища, на которое согласился бы их променять.

Тон не оставлял сомнений: старик не расстанется с этой, видимо, дорогой ему вещью ни при каких обстоятельствах.

Между тем, как ни черепашилось госпитальное время, пришел день, когда нас с Игорем вызволили из гипсового плена. Нам разрешили садиться и, более того, ненадолго опускать ноги на пол, чтобы постепенно приучить их к давлению крови.

Освободившись от гипса, мы получили возможность «познакомиться» — впервые оказались лицом к лицу, увидели один другого, Игорь, оглядев меня, протянул разочарованно:

— Ой, страхи-илда! Для чего тебе понадобилась вместо носа эта картофелина?

И полюбопытствовал:

— А как я тебе?

Мое заочное представление о нем в главном совпало с тем, что увидел: тонкое нервное лицо с умными глазами. Губы не понравились, правда — с этаким капризным изломом.

— Ну, так как я тебе?

— Вполне приличная внешность для инженера-электрика.

Окончив незадолго перед войной Электротехнический институт, он получил назначение на одну из тепловых электростанций Кузбасса. С главными особенностями ее работы я достаточно подробно ознакомился во время ночных перешептываний, когда мы поневоле бодрствовали из-за донимавших ран.

Итак, начали с Игорем осваивать непривычные для нас положения — садиться и опускать ноги на пол. Удивлялись: сядешь — закружится голова, спустишь с кровати даже одну здоровую ногу — точно горсть иголок в кальсонину сыпанули.

Однако обоим уже не терпелось осилить и следующий этап — ходьбу. Официально первая прогулка была обещана не раньше чем через неделю, пришлось действовать контрабандно: братва «организовала» пару костылей на двоих.

Пробные шаги — от кровати до кадки с фикусом, что высилась в центре палаты, — ошеломили начисто забытыми, казалось бы, ощущениями младенчества, ходьбе, как выяснилось, необходимо учиться.