Шаг в четвертое измерение - [44]

— Я обнаружил доказательства того, что Джонни был на озере, причем совсем недавно. Затем я оказался настолько глуп, что умудрился заблудиться в лесу. Пришлось поблуждать несколько часов.

— В таком случае вам нужно что-нибудь выпить, что-нибудь покрепче. Маргарет, дорогая, попроси Ангуса. Пусть принесет виски с содовой.

Маргарет Торкхилл одарила меня улыбкой.

— Это удобное современное убежище не предусматривает наличия исправных звонков.

Как только она вышла из комнаты, я повернулся к Нессу.

— Должен сообщить вам кое-что весьма важное об истинной причине моего приезда в долину Тор.

Он все еще стоял спиной к камину и понимающе улыбался.

— Я был уверен, что вы мне обо всем расскажете в свое время. Само собой разумеется, я знал, что должна быть какая-то причина.

— В самом деле? — спросил я, несколько смущенный таким признанием.

— Конечно, вы ни о чем не проговорились! Но мне показалось несколько странным, что американский морской офицер, который находился в течение длительного времени на действительной службе, проводит первую неделю своего отпуска в полном одиночестве при довольно странных обстоятельствах на какой-то заброшенной ферме в горной Шотландии, где у него нет ни друзей, ни возможности пострелять или поиграть в гольф. А ведь он мог запросто развлечься в более достойном его внимания месте, — например, в Париже или Лондоне. Я навел справки у американцев, служащих на военно-морской базе в Далриаде, — могут ли они за вас поручиться? Когда они мне сообщили, что вы работаете в разведке, то я догадался, что здесь что-то не то. Мне очень хотелось узнать, что же на самом деле происходит.

— Ничего особенного, — ответил я. — Просто кораблекрушение времен войны, в котором следует разобраться. Но когда я оказался здесь, то начал задавать себе вопрос, не связано ли все это с довольно необычной атмосферой, царящей в семье Стоктонов.

— Вы вызываете у меня еще больший, чем прежде, интерес, но…

Он осекся, и в эту минуту дверь отворилась, в комнату вошел высокий сухопарый старик, с большим выступающим вперед носом и плотно стиснутым ртом, с прищуренными глазками, которые от этого казались меньше, чем были на самом деле. У него в руках был серебряный поднос, на котором стояли графин, сифон и стаканы.

— Это Ангус Макхет, — сказал Несс. — До войны он был нашим главным помощником при выслеживании оленей. Он до сих пор это делает лучше всех в долине. Ангус, это мистер Данбар, он остановился в Ардриге.

Ангус воспринял взаимное представление столь же серьезно, как, вероятно, это сделал бы и Рэбби Грэм, окажись он на его месте, хотя последний проявил бы более вышколенную куртуазность.

После того как он вышел, Несс добавил:

— Теперь вы познакомились с половиной всей нашей прислуги. Вторая половина — это жена Ангуса, наша кухарка. Они прожили с нами почти всю жизнь, занимая разные должности.

Отхлебнув немного виски, я с удивлением посмотрел на хозяина:

— Неужели довоенное?

— Да, у меня немного осталось с тех пор, но теперь о его сохранении, по сути дела, никто не заботится.

— Оно на самом деле такое же, как старая кельтская настойка?

— Не совсем. Та была абсолютно прозрачной, как водка. Янтарный цвет ей придали ради того, чтобы завоевать британский рынок, — напиток делался более похожим на черри. Пикты [8] обычно пили вино, которое гнали из колокольчиков вереска, но секрет его приготовления умер с ними.

— Вероятно, оно отличалось приятным жемчужным цветом, — сказал я, неожиданно вспомнив, что до того как стать лордом Нессом, он был историком. — А что в конечном итоге произошло с пиктами?

— По традиционным представлениям все они давно вымерли. Но более правдоподобная версия состоит в том, что они заключали смешанные браки, как и представители их династий, и смешались с шотландцами, наподобие англов и саксов. Но они оставили здесь, в этой местности, после себя кое-какие реликвии и исторические развалины. Я когда-нибудь расскажу вам о «домах пиктов», но сейчас мне очень хочется услышать вашу историю.

— Она совсем не похожа на историю пиктов, — начал я, хлебнув еще прозрачного крепкого незамутненного «инородными примесями» напитка, который никогда не вызывал похмельной тяжести на следующий день после основательной попойки. — Это произошло несколько дней спустя после Дня Победы, когда бои в Нормандии еще продолжались. Как вы наверняка помните, в это время шли два грузовых потока — один из Франции с ранеными и немецкими военнопленными, а второй со свежими воинскими подразделениями, боеприпасами и прочим снаряжением — в обратном направлении. Однажды вечером в Далриаду прибыл транспорт с немецкими военнопленными на борту, которых предполагалось разместить на окраине города. Американская береговая полиция следила за разгрузкой. Один из полицейских по имени Уолтер Герагти охранял небольшую группу немцев, человек пять-шесть. В тот день погода была не такой, как сегодня, — мелкий дождь с туманом. Все было закрыто плотным туманом, — и море, и сам город. Это — из показаний молодого Герагти, изложенных им перед смертью.

— Значит, он умер? — тихо спросил Несс.

— Нет, его убили, — ответил я. — Он сообщил, что густой туман сильно его беспокоит; У него к тому же вызывало подозрение поведение военнопленных, которые как-то странно следили за ним. Но они были безоружными, а У него была винтовка. Поэтому, как он считал, все его Опасения безосновательны. Он был уверен, что они не пойдут на отчаянный шаг, так как в противном случае они все Равно не могли бы далеко уйти в этой пустынной местности. Он судил о них по себе самому и думал, что они рады наконец выбраться из окопов и отдохнуть от боев в относительно безопасном лагере. Но он ошибался.