Шаг в четвертое измерение - [43]

Трудно было понять, шутит она или говорит серьезно.

— Это — черная собака, низенькая, маленькая, похожая на спаниеля, только у нее больше пятен, и она всегда появляется либо при лунном свете, либо в сумерках. Вы не увидите ее при свете фонаря. Увидев луч от фонаря, она тут же исчезает. Она появляется нечасто. Ангус, который обладает визионерскими способностями и видит почти все на свете, особенно, после того как немного примет внутрь, никогда не видел Чернявую. Но я ее однажды видела. А отец даже два раза.

— Объясняется ли это какой-то особой причиной? — спросил я, чувствуя, что она говорит абсолютно серьезно.

— Она выходит, когда неминуемо должно произойти что-нибудь ужасное — либо с нами, либо с другими людьми, живущими в долине.

Ее холодные глаза газели смотрели на меня с вызовом.

— Вы в это не верите, не так ли?

— Верю. Но мне, вероятно, не удастся объяснить этого так, как вы. Видите ли, в мирное время я — простой врач-психиатр, и неплохо знаком с классическим трудом Бриера де Буамонта о галлюцинациях.

Она нахмурилась. Глаза ее заблестели.

— Значит, вы считаете, что Чернявая — это просто мираж?

— Никто точно не знает, что такое мираж, — ответил я. — Некоторые из них можно объяснить рефракцией, другие — нельзя. Существует один любопытный случай — достоверная история — о паруснике, который направлялся в бухту Нью-Йорка в семнадцатом или восемнадцатом веке, но так и не доплыл до порта. Почти все городское население видело его на небе в перевернутом виде. Такое перевернутое положение свидетельствует о каком-то зеркальном отображении, но оно не объясняет в полной мере, почему это затерявшееся судно было видно на небе, хотя ни один корабль никогда не приближался по небу к Нью-Йорку. Но более знаком для нас мираж. Мучимый жаждой человек видит в пустыне воду, вернее, изображение воды. И это, само собой разумеется, не рефракция, а экстернализация исполнения желания, известная задолго до того, как само выражение «исполнение желания» было придумано. Если исполнение страстного желания можно экстернализировать, загнать внутрь, в душу, и сделать это в состоянии полного бодрствования, то почему нельзя поступать подобным образом с иным психологическим опытом типа ожидания опасности? Почему опасность появляется перед вами в образе черной собаки — сказать трудно. Но в реальных снах полно произвольных символов, — почему же их не должно быть в снах наяву?

— Вы значительно более чувствительны по сравнению с теми людьми, которые отрицают такие вещи априори, — ворчливо согласилась она. — Образ черной собаки — это очень распространенный образ в горной Шотландии и даже на острове Мэн. Шотландцы использовали его в «Веверлее», чтобы предсказать ужасную смерть Вих Иан Вора.

— Является ли ваша Черная собака всегда символом смерти?

Она кивнула.

— Насильственной смерти. Я увидела ее в тот вечер, когда был убит мой брат в Дюнкерке… Как же здесь холодно. Давайте разведем огонь в камине.

— Позвольте это сделать мне.

Я взял у нее из рук щепу для разжигания.

— Американцы ничего не понимают в каминном огне, — запротестовала было она.

Я стал ей возражать, и в эту минуту в комнату вошел Несс.

— Добро пожаловать в Инвентор!

Стоя на оленьей шкуре-коврике перед зажженным огнем и пожимая мне руку, он был похож — абсолютно без всякого умысла, я уверен, — на традиционного вождя из горной Шотландии, который приветствует гостя в доме своего клана. Сразу же я забыл о его невероятной щуплости, о потрепанном современном твидовом наряде. Все внимание я сосредоточил на его темных внимательных глазах, галантной посадке седой головы, а также архаичном оттенке острой серой бородки. Когда я увидел его впервые в салоне самолета, то подумал, что он похож на Дон-Кихота, но теперь усматривал все признаки запоздавшей романтики в его фигуре, которые особо подчеркивались средневековой атмосферой Инвентора. Сейчас я ни за что бы не спутал его с кем-то другим, не принял бы его за автора плохих романов; а человек вроде того носильщика в Кройдоне без всяких колебаний наверняка вручил бы ему телеграмму, адресованную графу Нессу и Инверу. Но совсем иначе я воспринимал его дочь. Она была дитя двадцатого века. Хотя она могла на самом деле увидеть Черную собаку, у нее, как и у Стоктонов, больший интерес вызывала канализация, чем привидения. Когда умрет Несс и представители его поколения, то вместе с ними смолкнет и эхо старого мира. Маргарет Торкхилл была уже частью нового мира, как и ее умерший брат, который сражался с танковыми немецкими дивизиями в Бельгии. Трудно было представить

Несса, сражающегося с кем-нибудь более современным, чем шотландские горцы давних времен.

— Вы, конечно, выпьете с нами чаю? — предложил Несс.

Неужели уже так поздно? Мой шестимильный поход к озеру и скитания в лесах убили немало времени.

— Благодарю за предложение, но мне нужно как можно скорее вернуться домой, в Ардриг. Вы слышали эту историю с Джонни Стоктоном?

— Да, слышал, — сказал он, и лицо его сразу посерьезнело. — С утра не обнаружено никаких следов ни Джонни, ни Шарпантье. Мы все еще прочесываем долину. Надеюсь, вам удалось найти хоть что-нибудь?