Шаг навстречу - [55]

Девушка почувствовала, как напряглись его руки, когда он запустил пальцы в ее волосы. Он медленно вел ладонями по ее шее, пока его пальцы легко не коснулись ее горла. Ричард ласково поглаживал ее бархатистую кожу, потом его ладони поползли по ее плечам, затем по спине. Пальцы были широко расставлены, словно он измерял ее тело, затем его руки сомкнулись на ее талии, так что Бриджет чуть не задохнулась. И только тогда он понял, только тогда осознал, что на самом деле жило в его душе все это время. Он притянул Бриджет к себе. Жадно приник к ее губам, заставляя их открыться, он словно пробовал ее на вкус, так, как никогда не делал раньше. Бриджет неистово обняла его за шею, прижавшись к нему всем телом, словно долго спавшее пламя ныне яростно вспыхнуло в них обоих.

Они падали, падали на пол. Они нежно перекатывались друг через друга, шепча, прикасаясь друг к другу, покусывая, и ни один не был в силах насытиться другим. Они восхищенно ласкали кожу друг друга, их сердца бились в такт, и всякая действительная и воображаемая боль уходила из сердца. Они забыли обо всем, кроме желания.

Губы Ричарда ласкали ее плечи, его руки срывали с нее одежду. Он целовал ее грудь, и Бриджет извивалась от страсти, умоляя его не останавливаться. Его руки были везде — и нигде. Ощущение от прикосновения его пальцев было таким, словно перья беспорядочно падали на ее обнаженное тело, и вот они стали силой, подчинившей себе Бриджет. Он ласкал ее до тех пор, пока она не забыла обо всем, и действительно необходимым для нее осталось только плотское наслаждение. И тогда, прежде, чем Ричард овладел ей, прежде, чем он дал ей ту любовь, которой она так безнадежно желала, он посмотрел на нее таким долгим испытующим взглядом, что Бриджет показалось, что она сейчас закричит, так и не дождавшись того, чего так желала. Его губы приоткрылись, он прошептал ее имя, но Бриджет заставила его замолчать, помогая ему войти в себя так, словно они уже много лет были любовниками, а не стали ими впервые в эту ночь. Ричард уступил, послушный ее просьбам, ее страсть передалась ему, и его любовь была нежной и уверенной. Неистовые бесы, однажды разлучившие их, а теперь бросившие в объятия друг друга, сделавшие его жизнь невозможной без нее, были изгнаны навсегда.

Когда все кончилось, когда они лежали в объятиях друг друга, единственным звуком, нарушавшим тишину дома Моры Килберн, было их усталое дыхание. Бриджет Девлин привлекла к себе Ричарда Хадсона и прошептала так, как никогда раньше:

— Я люблю тебя…

Эти несколько слов были такими искренними, такими волшебными, что он закрыл глаза и крепче прижал ее к своей широкой груди — так, что она больше не могла прошептать ни слова.

14

Из стрельчатого окна над кроватью в комнате Бриджет серебристо-серый свет падал на обнаженное плечо Ричарда. Не в силах удержаться, Бриджет протянула руку и коснулась его, любопытствуя, греет ли этот свет его тело. Она легко провела пальцами по нечетко очерченному в полумраке мускулистому плечу. Девушка оперлась на другую руку, ее длинные волосы спадали с плеч. Обнаженная, она осторожно выпрямила ноги, затем поджала их, свернувшись клубочком возле Ричарда, вбирая в себя до последней капли тепло, исходящее от его распростертого тела, наполовину укрытого огромным пуховым стеганым одеялом. Ричард пошевелился во сне, что-то пробормотал, затем снова глубоко уснул. Бриджет ласково положила руки на его плечо, закрыла глаза, словно только так она могла полностью почувствовать его, затем осторожно снова легла, терпеливо дожидаясь его пробуждения. На этот раз она повернула голову так, чтобы видеть, как он дышит. Поняв, что сейчас еще очень рано, Бриджет неохотно закрыла глаза и попыталась уснуть. Но сон не шел, и ей пришлось бодрствовать и размышлять. Она перебирала в уме все, что случилось за последние дни и недели. С той ночи в доме Моры Килберн прошел месяц. Месяц робких разговоров, страстной любви, возбуждавшей их до такой степени, что под конец уже ни один из них не вспоминал о доставшемся Бриджет наследстве. Месяц радости. Да, сказала себе Бриджет, радости. Она не допустила бы других мыслей, не приняла бы других выводов. Даже когда Ричард задумывался, глядя на нее так, словно у него было тяжело на сердце, Бриджет была способна объяснить эту грусть в его взгляде. Он так старался растолковать ей множество вещей, касающихся ее вкладов, касающихся жизни в этом мире. Ричард, считала она, был измотан переговорами с адвокатской конторой, заинтересованной в нем как в партнере. Он решил, что все будет сделано как надо. Ричард снова был хозяином самому себе, и Бриджет списывала его непривычную усталость на многочисленные дела, которые требовали его внимания в этой жизни. Бриджет не думала, что в его усталости виновата все еще таящаяся в его душе печаль. Она не желала замечать вопроса в его задумчивом взгляде. Вместо этого она прогоняла его печальный взгляд поцелуем или объятием, или шептала ему что-нибудь на ухо.

Еще она делала ему сюрпризы. На краю постели лежал ее первый подарок любимому. Сказочно роскошный черный халат с золотым гербом на груди. Он любил этот халат. А ей нравилось, когда он привлекал ее к себе на колени, и этот халат окутывал их нагие тела, а волосы после душа пахли свежестью. Бриджет нравилось в Ричарде Хадсоне все, и она никогда бы не позволила ему быть грустным, или злым, или нерешительным. Разве его боль не становилась тем слабее, чем чаще они бывали вместе, чем больше она любила его? Бриджет знала, что она достаточно заботится о том, чтобы эта боль исчезла навсегда.