Шаг к убийству - [26]

— Ты не любишь ее?

— После того, что она мне вчера устроила, нет, не люблю. Хи сказал тебе, когда назначено судебное дознание?

— Завтра в два часа у Байнарда.

— Туда они вчера увезли дядю Мэтта.

— Так. Ну, а теперь съешь немного бекона с яйцами.

Марва покачала головой:

— Мне не хочется. Как это ни странно, совсем не хочется есть. Возможно, потому что не знаю, какую мерзость эти самодовольные тупые идиоты намерены сотворить. Всю ночь я не спала, нервничала. А теперь ты сообщил мне, что Хи предлагал эту сделку.

— Но я не принял его предложение.

— Теперь они придумают еще что-нибудь.

— Да, конечно.

— Это странно, но с того самого момента, как я сошла с поезда, у меня возникло чувство: что-то или кто-то действует против меня, кто- то ненавидит меня и собирается причинить вред. — Она затянулась сигаретой. — А потом этот мистер Робертс со своей проклятой фотографией.

Феррон старался не думать о фотографии.

— Кто у вас окружной следователь?

— Доктор Мэзон. Во всяком случае, был, когда я уезжала. А что?

Феррон нашел другую чашку, налил себе кофе.

— Он может доказать нашу невиновность. И он это сделает. Мы видели, как кружатся ястребы, со станционной платформы. Твой дядя уже тогда был мертв. Вскрытие покажет это. Следователь доложит о результатах вскрытия, и все узнают: полковник был уже мертв за два часа до того, как мы приехали в дом.

Марва покачала головой:

— Сомневаюсь. Я не надеюсь на это.

— Почему же? Для квалифицированного доктора довольно несложно установить приблизительное время смерти.

— Возможно. Но это не относится к доктору Мэзону. Если в городе есть больший пьяница, чем был мой дядя, то это именно он. Основную часть времени он пьян и почти ничего не соображает. Но даже когда трезв, вряд ли кто в здравом уме доверит ему вскрыть фурункул.

— Костолом?

— Да, кроме того, как почти каждый в городе,* он слушается приказов Оппенхайма. И судя по тому, как мистер Оппенхайм вел себя прошлой ночью, он до сих пор не простил, что я выманила у него пятьсот долларов на отъезд из города.

— Ты думаешь, он помог Тэйеру состряпать против нас ложное обвинение?

— Нет, — сказала Марва — этого я не думаю. Но если суд присяжных признает нас виновными в убийстве дяди Мэтта, он наверняка и пальцем не пошевелит, чтобы помочь нам.

— Тогда, может быть, нам подыскать адвоката?

— На какие деньги? — Марва посмотрела на Феррона через стол. — Может быть, ты в состоянии нанять адвоката. Я не могу. Я посылала дяде ежемесячно пр двадцать пять долларов, платила за жилье и питание. И маникюр и педикюр, массаж и прочее. А кроме того, нужно было приобретать вечерние туалеты для работы в клубе. Я не могла скопить денег. После покупки билета у меня осталось двести двадцать пять долларов на жизнь до тех пор, пока я найду новую работу. А на двести долларов даже в Бэй-Байу невозможно нанять хорошего адвоката, если на вас висит обвинение в убийстве и крупном хищении.

— Ну, а что, если продать кольца? Ты могла бы получить за них крупную сумму.

— Не больше пятидесяти долларов.

— Как так?

— Это не бриллианты. Это недавно изобретенные синтетические камни. Я купила их нарочно, чтобы произвести впечатление. — Голос Марвы слегка прервался. — Видишь ли, я хотела, чтобы все, кто считал меня нищенкой до моего отъезда, почувствовали, что я действительно многого достигла.

— Почему ты не сказала это Оппенхайму вчера ночью?

— Чтобы все смеялись надо мной? Поняли, что я хвастаюсь? Нет, лучше пусть думают, что это бриллианты.

На кухне было так жарко, как и под деревьями во дворе. Откуда- то прилетела синяя муха и, назойливо жужжа, копошилась в рассыпанном на столе сахаре. Феррон вытер пот на лице носовым платком и вдруг вспомнил, что он все еще в шляпе, снял ее и положил* на стол. У него еще сильнее перехватило горло. Если камни Марвы — не настоящие, то это в корне меняет дело. Девицы, которые получают за ночь пятьсот долларов, не носят фальшивых драгоценностей. Ему очень хотелось спросить ее о фотографии, вспомнив, как она сказала, что ничего подобного не было. Но задать этот вопрос не поворачивался язык: рот совсем пересох.

— Это какая-то чертовщина, — произнесла Марва. — Ума не приложу, что нам делать.

— Первое, что мы сделаем — перевезем тебя на площадку аттракционов. Тебе небезопасно оставаться здесь.

Марва посмотрела ему в лицо:

— Ты не предлагал этого прошлой ночью.

— Просто не подумал.

— Где же я буду жить?

— В одном из трейлеров.

— В твоем?

— Нет. Я договорился с Беби Идой — толстой женщиной из аттракциона. Она приютит тебя.

Марва встала и отодвинула стул.

— Ловлю тебя на слове. Если мне придется провести здесь еще одну ночь в ожидании, когда сюда вломится кто-нибудь из перевозбужденных мужиков, то я не выдержу. Сейчас переоденусь и упакую свои вещи.

Феррон проводил ее взглядом. Спина у нее очень красивая, при ходьбе бедра изящно покачивались. Идеально стройные ноги с тонкими лодыжками, и даже голые розовые пятки тоже были красивы.

Когда Марва вышла, он заставил себя просмотреть газету, которую захватил из машины. Под броским заголовком «Аттракционы приехали в Бэй-Байу» содержался чудовищный набор злобных фраз. Статья клеймила любые аттракционы как проявления распущенности и аморальности. В ней приводились десятки старых газетных сообщений о людях из аттракционов, замешанных в больших и малых преступлениях, начиная от краж и изнасилований до убийства. Заканчивалась же статья так: