Шачи-сута. Его убили за веру - [7]

Итак, житель города Еревана обвиняемый Арутю-нян Агвян Коляевич, ушел с работы, прекратил общественно — полезную деятельность, вел паразитический образ жизни. Принимал активное участие в деятельности Общества Сознания Кришны. Для утверждения связей ездил в разные города СССР, вел пропаганду, распространял религиозную литературу. А так же вёл бродяжнический образ жизни, жил нетрудовыми доходами от нелегальной продажи книг, т. е. А. К. Ару-тюнян совершил преступление, предусмотренное статьей 244 часть 2 и статьей 225 часть 1 УК Армянской ССР.

-  Обвиняемый Арутюнян вы согласны с предъявленным обвинением?

— Согласен!

-  Обвиняемый Арутюнян приговорен к трем годам лишение свободы. Согласно статье 244 и статье 225 УК Армянской ССР.

-  Обвиняемый Гагик Сережаевич Буниатян приговорен к двум годам лишения свободы.

— Обвиняемый Саркис Рустамович Оганджанян ... к 2 годам лишения свободы в исправительной колонии общего режима.

Из воспоминаний Сарвабхавана даса

-  Нас заводили по одному, иногда по два в следственную комнату. На допросе мы повторяли Харе Кришна. Так было легче. Вопросы следователя были стандартными:

— Ты распространял книги?

— Да.

— А где ты их брал?

— Не знаю. Харе Кришна!

Как правило, за таким ответом следовал жестокий профессиональный удар.

— А теперь вспомнил?

-  Харе Кришна ...

Видя, что побои не действуют, следователь менял тактику.

Преданного сажали на стул и продолжали допрос «по-дружески» мягко, как бы желая добра.

— Да пойми ты, дурья башка, ведь с тебя нужно совсем не много. Сущий пустяк — где ты брал книги или кто тебе их приносил?

Ответ был один:

— Харе Кришна!

Тогда взбешенный следователь со всей силы пинал по стулу. Я падал на пол. Меня начинали пинать сапогами. Оставалось только повторять мантру. Затем поднимали и сажали к стене:

— Ты уйдешь отсюда завтра же. Я отпущу тебя. Ты знаешь, где печаталась литература. Чего стоит твое упрямство? Завтра ты будешь на свободе. Ну ...

— Харе Кришна! Харе Кришна!

Терпение следователей было на пределе, к лицу уже подносили раскаленную электрическую плитку. Все, что мы могли делать — это только повторять: «Харе Кришна!» Это укрепляло веру, Кришна становился ближе. Предать Его мы не имели ни права, ни малейшего желания. Мы знали, что по нашему поведению будут судить обо всем учении и его последователях. Следователи легко меняли пытку на пытку:

— Значит бесполезно. Хотя жжет сильно! Попробуем ещё раз...

Телесные муки были просто невыносимыми. И хотя мы теоретически хорошо знали, что мы не тело, а душа, терпеть боль было выше человеческих сил. Следственная комната оглашалась дикими адскими воплями и криками.

Шачи-сута сидел в камере. Через бетонные тюремные стены были слышны истошные крики Сарвабха-вана. По телу, непроизвольно то и дело, пробегали мурашки и волосы на голове вставали дыбом. Даже убийцы, бандиты и другие заключенные не могли спокойно этого выносить.

— Это твой орет? — спрашивали они.

— Да, мой друг, Гагик.

— Матерый, наверное?

— Нет, что вы? Мы не преступники, мы верующие, вы же знаете. Мы с Гагиком всю жизнь вместе — учились, служили, даже в тюрьму вместе попали.

Через пытки проходили все преданные. Несмотря на изуверские избиения и использование раскаленых предметов, услышать что-нибудь, кроме маха-мантры, людям в погонах и красных звездах так и не удалось.

Условия содержания в тюремных камерах тоже были жесткими. Из еды приносили только баланду.

Заключенные брали порции. Первое время Шачи-сута вставал из-под одеяла и тоже шел за пайком.

— Мне только хлеб. — Шачи-сута смиренно протягивал руку за куском хлеба.

Но надсмотрщик препятствовал:

— Нет, ты бери всё! Шачи-сута мягко отказывался:

— Я это не ем. Я просто не могу это есть. Тогда милиционер давал знак тюремщикам:

— Гляди, какой принципиальный нашелся. Мы едим, а он не ест!

-А ну ешь!

— Я не могу есть мясо! Это труп. Я не буду!

— Не будешь? А это мы сейчас посмотрим. А ну ребята, давай мы его из ложки покормим ...

— Нет, нет. Что вам от этого? Зачем вы?

Затем раздавался громкий шум побоев. Когда все заканчивалось, Шачи-сута забирался под свое худое одеяло и повторял имена Кришны.

Когда паек приносили в следующий раз, он уже не вставал. Кто-нибудь из заключенных брал хлеб и кидал ему:

— Держи свои 400 грамм...

Шачи-сута брал хлеб, предлагал и с жадностью кушал. Заключенные неодобрительно качали головой: «За что сидит — непонятно... Почему не ест — непонятно... Ненормальный какой-то.....»

Затем приходил очередной милиционер:

— Оганджанян Саркис.

— Огаджанян!

-  Эй, чокнутый! — кто-то из заключенных толкал Шачи-суту в плечо ...

— Тебя!

— Пройдемте.

Из допроса Шачи-суты даса

Во время допроса следователь, как всегда, пытался найти слабые человеческие места. Пускалось в ход тонкое знание человеческой психики:

-  У вас, молодой человек, совсем не длительный срок. Но таким как вы в тюрьме тяжело. Не так ли? Зачем же вам все эти страдания? Вы так молоды. Сколько вам лет?

— Почти 23.

-  Почти 23. Скажите, а зачем вы отказались от еды?

— Я не отказывался. Я ем хлеб!

— 400 граммов хлеба для такого парня. Не маловато ли? Через неделю вы просто будете с ног валиться. А через две начнете падать в обморок. Хотя у вас есть возможность все исправить и выйти на свободу. Нужно только заполнить некоторые бумаги. В сущности все уже готово.  Вам нужно поставить подпись. Только подпись. Вот посмотрите, молодой человек... Вот здесь...