— Спектр излучения альфа-звезд. Вам интересно? — Академик в недоумении откинулся на спинку кресла. — Сюр какой-то…
— Ректор, для протокола, я плюшевый уже пятнадцать минут. Вы можете это оценить?
Петров вздрогнул.
— Данным предметом ведает астрофизика; курс «17-АТ».
— Участвую. — Николай и сам не мог объяснить, в чем привлекательность спектр-фото. Но его всегда манило яркое многоцветье. — Когда приступать?
— Завтра. — Ректор быстро манипулировал клавиатурой пульта. — Я оформлю вашу стат-карту обучения. Вы знаете, как ею пользоваться?
— Научили, — хмуро сказал Николай. Гуманные гуманоиды не дали ему и недели, чтобы освоиться. К чему подобная спешка он искренне не понимал. — Я свободен?
— Да. Обращайтесь, если возникнут вопросы.
Коридор и споры, студенческие парочки и рой информ-спутников — банальная университетская жизнь. Николай посторонился, уступая дорогу троим студентам с гравитележкой. Нравился ли ему мир увлеченных людей? Пытаясь ответить на вопрос, он выбрался на улицу… и остановился — в который раз пришло ощущение пристального взгляда.
Воздух стал холодным и зыбким. Утихли городские шумы.
Тревога вибрировала натянутой струной.
— Уйдите, а? — обратился Николай к наблюдателям. Отчаянным усилием воли он переключился на текущие проблемы. Как скоротать время до завтрашнего утра? Пойти домой — само собой. И неплохо бы взглянуть на студенческую карту, в которой академик Петров оставил заметки о том, какой материал следует знать фиктивному студиозу. Муть.
Бодро насвистывая, Николай устремился в центр города. Его переполняли сомнения и надежды. Но вопреки пессимистичным прогнозам, часы рванулись галопом. Он опомниться не успел, как уже стоял перед аудиторией любопытных глаз.
Экспресс реальности внезапно замер, обрывая калейдоскоп впечатлений. Словно Николай стремительно мчался по гравитреку, который привел к университету и сломался. Трель сигнала, неясный шум голосов…
— Николай Рос? — Лектор, седой мастер звезд, с улыбкой шагнул к новоприбывшему.
— С утра. — Он внимательно изучил лица коллег по обучению. Чем-то они походили друг на друга… Уверенностью? Молодое поколение источало уверенность в будущем; они точно знали, что и как будет у них спустя месяц или год. Их правильность вызвала у Николая изжогу.
— Проходите, уважаемый. — Старичок двинулся к кольцевому ротор-пульту, ведающему электроникой аудитории. — Начнем.
Стараясь не афишировать присутствие, Николай взобрался на последние ряды. Устроился за свободным терминалом, сунул персональную стат-карту в приемник университетского компьютера… В метре от него сидела девушка — стройная незнакомка с вихрем светлых волос. Ее мягкие улыбчивые черты лица, вкупе с омутами голубых глаз творили чудеса. Николай сглотнул…
— Привет. — Она улыбнулась ему.
Она улыбнулась. Николай вновь сглотнул и осторожно кивнул:
— Рад встрече. — Он сделал отметку в памяти о первом позитивном аспекте бытия. Следующим предметом ректор назначил ему физическую подготовку, и если девушка там будет… Он набрался терпения и сосредоточился на лекции — информации в избытке.
Переодеваясь к часу обязательных физических упражнений, Николай едва успевал отвечать на вопросы сокурсников. Молодежь искренне хотела знать о его научных пристрастиях. Сам факт интереса радовал — он не один среди пустыни. Но тема разговора… Статьи и доклады, эксперименты и веер теорий; мироздание трещало от напора юности. Через десять минут, при натягивании эласт-футболки, он сдался.
— Парни, у меня инстинкты, вы же понимаете…
Наступило молчание. Николай встал с непозволительно удобного дивана, притопнул ультрасовременной обувью и кивнул — готов.
У двенадцатой подгруппы намечались легкоатлетические соревнования — бег на километр — средняя привычная для Николая дистанция. Помнится, в дни учебы он неплохо справлялся с ней, а посему для волнений нет никакого повода.
— Хорошо. — Николай встряхнулся. Огненные тарки не выбили его из седла. И вряд ли кому-то это удастся.
***
Дипломат в третьем поколении, Тэрри Корриган элегантным жестом отряхнул лацканы костюма. Усмехаясь автоматизму жеста, он повернулся к панорамному экрану внешнего обзора.
Искристая чернь вселенной — привычный вид с орбитальной кольцевой платформы. Коснувшись пальцами теплой обивки каюты, Корриган вспомнил свое первое возвращение домой. Что за работу он тогда выполнял? Проблемы с арктурианскими горнодобытчиками? Или Белая Миссия в Звездную Корону? За долгие годы службы факты биографии поблекли, но сам вид Земли — бело-голубого шара, что плыл в лучах солнца, навсегда запечатлелся в памяти.
Он видел искусственный, подобный кольцам Сатурна, рельефный пояс объединенных станций. Контрольные диспетчерские космопорта, научные лаборатории, кафе, бары, залы ожидания; торговые и грузовые доки, приютившие разномастные корабли галактического флота; отдельный, выполненный в черно-белых тонах сектор УКОБа с обязательной таможенной линией — орбитальное хозяйство искрилось, матово блестело, лучилось всполохами огней и жило в бурном ритме Федерации.
Корриган перевел взгляд на бледный диск луны. Серебро и тени вырисовывались почти мистической картиной. Медленно, согласно вращению платформы, появился из-за грани экрана купол Целесты — города, основанного лунными переселенцами. Неподалеку от купола сияли конструкции химической фабрики; полупрозрачные облака пыли, вечный танец работы.
