Сезон любви на Дельфиньем озере - [63]

— Как чудесно!

Потом мы лежали, тесно прижавшись друг к ДРУГУ, — другим концом одеяла Алекс прикрыл нас сверху от комаров. Он лениво, сонным голосом проговорил:

— Смотри, упала звезда…

Я молчала. Я не жалела о том, что не успела загадать желание. В моменты такого полного счастья не бывает никаких желаний.

12. НА ДЕЛЬФИНЬЕМ ОЗЕРЕ

Девочки не раз намекали мне, что если уж заниматься расследованием того, что случилось со мной в День рыбака, то надо сходить на озеро и поговорить с Малютиным, но я все никак не могла на это решиться. Я не была в демонстрационном дельфинарии с того самого страшного утра, когда мне сообщили о смерти Сергея, и у меня не было никакого желания туда идти. К тому же хоть и редко, но тренеры с озера бывали у нас, и можно было подождать, когда сам Малютин к нам заглянет, или побеседовать с Антоновым, который помнил, что когда-то хотел заниматься чистой наукой, и потому заходил на базу чаще других.

Но время шло, и я понимала, что мне необходимо было перебороть свою идиосинкразию. Моя жизнь в спорте научила меня делать множество самых неприятных вещей, и к тому же я сознавала, что если сейчас не преодолею себя, то этот страх — а это был страх, я действительно боялась увидеть то место, где так трагически погиб мой бывший муж, — останется у меня в душе как мешающая заноза. И я наконец отважилась.

Тем более что, как выяснилось, Алекс ни разу еще не был на представлении и очень хотел на него попасть — со мной, разумеется. Наши отношения после того достопамятного вечера под ласточкиным обрывом перешли в новую стадию, но это не принесло нам разочарования. Это всегда так страшно: влюбиться в кого-то, сходиться с ним все ближе и ближе, а потом, добравшись до того самого момента, который должен стать долгожданной кульминацией отношений, но вместо этого оказывается холодным душем, гасящим и зарождающиеся чувства, и всякое телесное влечение, — разойтись, как абсолютно чужие люди. Нет, у нас с Алексом все было по-другому; все казалось мне таким прекрасным, что я даже стала бояться, как бы чего не случилось, — я в некоторых отношениях суеверна, хотя далеко не до такой степени, как моя тетушка.

Есть еще одна опасная категория мужчин — те, кто, добившись близости с женщиной, сразу теряет к ней интерес. Но в случае с Алексом я этого совсем не боялась: мы шли к пику наших отношений так медленно (по ашукинским меркам, конечно), что было понятно — они для него ценны сами по себе, а не только как прелюдия к физическому обладанию, после котоpoгo до того желанная женщина вызывает только раздражение.

Нет, если что-то у нас с Алексом и изменилось после того, как мы стали любовниками, то разве что мы стали относиться друг к другу как-то нежнее. Мне трудно назвать то, что мы испытывали, любовью, потому что настоящую любовь невозможно ограничить временными рамками, для нас же не существовало прошлого, очевидно, не было и будущего. У каждого из нас были свои отдельные жизни, и пересекались они только в Ашуко. Я очень сильно подозревала, что в Москве у него семья, но не хотела об этом даже думать.

Теперь мы все трое: Вика, Ника и я — находились в одном и том же состоянии; мы летали, мы парили в облаках (я, правда, описала бы свои ощущения по-другому: я плыла по бесконечному разноцветному океану, покачиваясь на волнах блаженства) и не желали думать о том, что будет после Ашуко. Правда, Ника была в самом выигрышном положении: со Славиком я была знакома давно и знала, что у него не было не только жены, но и возлюбленной, ни одна девушка до Ники не могла пробить ледяную броню этого снежного принца. Зато когда его сердце оттаяло, он оказался таким очаровательным возлюбленным, что таяла уже Ника. Впрочем, головы она не теряла — слишком через многое она уже прошла в этой жизни, и слишком большой у нее был выбор — не только как у красавицы, но еще и как у обаятельной красавицы, что вовсе не одно и то же.

— Если даже наш роман кончится в августе, все равно это прекраснейшие мгновения моей жизни, — говорила Ника. — А Славик… Он такой искренний и чистый… И к тому же, — тут глаза ее лукаво сверкнули, — очень быстро учится.

Впрочем, Нику мы видели нечасто. Они со Славиком обладали потрясающей способностью исчезать, как только у нее и у него выпадало одновременно несколько свободных минут. Неудивительно поэтому, что бедный Саша Алешкин чах на глазах.

С Викой было сложнее. Возможно, она была влюблена сильнее всех нас, потому что ее отношения с Димой складывались далеко не так безоблачно. Дима всегда был душой общества, он искрился остроумием, от одной его улыбки наивная Люба готова была упасть в обморок; он хорошо знал себе цену. Мне казалось, что ему доставляло жестокое удовольствие разыгрывать из себя нежно влюбленного — чтобы тут же, чуть ли не на Викиных глазах, начинать ухаживать за другими, даже за бесцветной Лялей; даже в его пикировках со мной иногда проскальзывало нечто, что казалось мне унизительным для Вики. Вика была все время как в лихорадке, то счастье в лице Димы ей улыбалось, то она опускалась, больно ушибаясь, на грешную землю.

И все равно, несмотря на все, ей было хорошо — она жила, жила бурно, а не просто существовала.