Сезон долгов - [46]

В Харькове в наш вагон села еще одна дама с детьми и гувернанткой, как оказалось, знакомая купца Ованесова, супруга земского начальника из его города, и все веселье сразу кончилось. Ованесов боялся, что эта дама распустит о нем сплетни и доложит его жене, что он путешествовал в компании посторонних женщин. Поэтому Ованесов все время заставлял нас сидеть тихо, как мыши.

Из-за этой скуки пришлось слишком много пить – других развлечений уже не было, а я не привыкла к такому количеству вина; к тому же, мы смешали шампанское и красное вино, отчего ночью, ближе к утру, я почувствовала себя дурно.

В купе первого класса есть туалет, но мне показалось неловко им воспользоваться – в вагоне так тесно, что вся компания услышала бы, что со мной происходит. И мне было бы конфузно, пардон, «поехать в Ригу» при всех... Мне и сейчас писать об этом ужас как стыдно.

Я вышла из купе и хотела пройти в другой класс, где меня никто не знал и где туалеты общие, в конце вагона. Но идти было далеко, а я нехорошо себя чувствовала, и мне сделалось плохо в переходе между вагонами, там, где сцепления... Потом я дошла до туалета, умылась, замыла платье и пошла обратно в свой вагон, думая, что укроюсь где-нибудь в свободном купе, отдышусь, обсушу одежду и вернусь в компанию Ованесова.

Но когда я собиралась пройти в тамбур нашего вагона, я услышала там громкие женские голоса и затаилась между вагонов, что называется «на тормозе», хотя там было и страшно оставаться долго. Мне не хотелось, чтобы чужие видели меня такую жалкую и в мокром платье. Через маленькое окошечко в вагонной двери я наблюдала за тем, что происходит в тамбуре, чтобы узнать, когда эти дамы уйдут. За окнами еще не совсем рассвело, но в тамбуре горел фонарь, и мне все было хорошо видно.

Там было две женщины, они ссорились, говорили про какого-то Алексея и обзывали друг друга проститутками. Одна из них была, как теперь мне стало понятно, княгиня Вера Рахманова, а вторую я не знаю.

Потом эта вторая, молодая рыжеволосая женщина, закричала: «Я тебя предупреждаю – Лешку лучше не трогай, а то будешь иметь дело со мной!Не порадуешься тогда!» А княгиня ей ответила: «Иметь дело с тобой? А кто ты такая? Дешевая подстилка из провинциальной дыры? Не хотела я трогать Лешку, не для того еду, но теперь волей-неволей придется, чтобы тебя, убогую, уму-разуму поучить. Мне только пальцем стоит поманить, и никуда твой Лешка не денется. Таким, как ты – в базарный день пятачок пучок красная цена, а я для него – единственная, он всю жизнь меня забыть не может...» «Гадина ты последняя!»– закричала в ответ рыжая. «Может быть, и гадина, но изволь называть меня ваше сиятельство и на «вы», я – княгиня и тебе, чумазой, не чета!»– ответила первая.

Тогда рыжая кинулась к ней и стала ее бить. Княгиня отбивалась, но рыжая была ловчее. Она сначала сжала пальцы у княгини на горле и стала колотить ее головой о стенку, а потом княгиня захрипела и упала, а рыжая открыла вагонную дверь и вытолкнула княгиню наружу. Я испугалась, что она меня заметит и тоже скинет с поезда, и убежала в другой вагон. Через какое-то время поезд замедлил ход у небольшого полустанка, и я увидела из окна, как рыжая бежит по дорожной насыпи прочь.

После этого я вернулась в свой вагон, нашла пустое купе, забилась туда и уснула, потому что сильно переволновалась и устала.

Господин Ованесов потом отыскал меня там, но ему уже скоро надо было выходить. На станции Сухой Кут Ованесов и Ашот сошли с поезда, а мы с Валентиной доехали до конечной станции, откуда вернулись в Петербург.

Дорогой я слышала разговоры о том, что недавно возле железнодорожной насыпи нашли убитую женщину, и сразу поняла, что это та самая дама из нашего вагона».

– Показания даны несколько не по форме, но допросив свидетельницу лично, вы, несомненно, сможете исправить все погрешности и задать ей интересующие вас вопросы, – снова повторил Колычев.

– М-да, – вздохнул следователь. – А вы полагаете, Дмитрий Степанович, что этой особе можно верить?

– Полагаю, да. Тем более, ее показания отчасти подтверждаются другими свидетелями. К проводнику вагона обратилась некая девушка, выдававшая себя за горничную одной из пассажирок, и попросила стакан воды для хозяйки, – надо думать, это так называемая «рыжая», столкнувшись с проводником, придумала, как объяснить свое появление в вагоне. Здешний арендатор господин Тесленко, прибывший в тот день из экономии по делам на маленький полустанок, о котором вспоминает Коноплянникова, подвозил оттуда до города спрыгнувшую с поезда молодую женщину, одежда и прическа которой были в беспорядке. К тому же на лице ее имелись следы драки, а сама она явно пребывала в состоянии нервного потрясения. Добродушному Тесленко, конечно, не пришло в голову, что он помогает преступнице, он решил, что девушка оказалась жертвой каких-то домогательств. Я уверен – если вы предъявите проводнику и Тесленко подозреваемую для опознания, они легко узнают ту рыжую девицу...

– Легко сказать – предъявите! Дмитрий Степанович, а откуда вдруг взялась эта рыжая девица? Кто она такая? Да, бумаги в папочке у вас любопытные, я согласен, что такими сведениями нельзя пренебрегать, но теперь мне придется искать некую невесть откуда вылезшую рыжую девицу... Совершенно неожиданный для меня поворот, – расстроился следователь.