Сезон для самоубийства - [8]

Тот, помедлив, ответил:

— При таких обстоятельствах я ни за что ручаться не могу. Второй муж бывшей жены под боком, понимаете ли… А вообще-то нервная система у него была вполне в порядке, учитывая возраст и все прочее.

Нет ясности после беседы с медсестрой. И с врачом не прибавилось, скорее, наоборот. И зачем все-таки промедол — чтобы уж наверняка?.. А история, действительно, невеселая: бывший муж, бывшая жена, и во всем этом такая безысходность, такая тоска…

Ковалюк стоял в своем кабинете и, пытаясь раскурить поломанную сигарету, смотрел в окно.

В дверь постучали. На пороге комнаты стояла худощавая молодая женщина лет тридцати. Вера Ивановна Соколова, дочь покойного.

Ее лицо чем-то напоминало материнское, но только напоминало. Ему не хватало мягкости и закругленности, а от резкой морщины на лбу лицо молодой привлекательной женщины казалось раздраженным и даже злым. Вера держалась отчужденно и холодно, на вопросы отвечала так немногословно и толково, что ее выдержке мог бы позавидовать любой мужчина. И главное, ничего лишнего. Она вся была как сжатая пружина, только выпрямляться, то есть расслабляться, при нем она и не подумает, это Ковалюк понял сразу. И еще Вера Ивановна была чем-то явно раздосадована и всячески пыталась это скрыть.

Да, отец звонил ей в Москву, звал приехать. А что здесь такого? Про мать и ее нового мужа она говорить не хочет и просит ее понять правильно.

— А вашего мужа отец тоже просил приехать?

Вера смутилась.

— Вам уже мать рассказала, что отец Дмитрия терпеть не мог? — вырвалось у нее и, видя, что следователь не отвечает, она бросила: — Нет, не просил. Дмитрий приехал сам.

И все. Дальше никакого разговора не получалось. А когда Евгений попробовал развить опять эту тему, Вера неожиданно взорвалась.

— Да что вы все: приехал, не приехал. Лучше бы поинтересовались у матери с этим Алексеем, куда отцовы деньги делись. У него на книжке тысяч десять лежало, — она зло посмотрела на следователя, словно он был в чем-то виноват.

Вот оно что. Значит, доченька приехала, потому что ей папа деньги обещал дать.

Вера словно прочитала его мысли и пожала плечами.

— Да, он обещал дать нам денег на машину. Дима стоит на очереди. Отец мог бы как участник войны давно получить машину для нас, — уточнила она, — но не захотел. Он Дмитрия едва выносил. Даже называл его не Дима, не Дмитрий, а Димитрий, Ди-мит-рий, — повторила она по слогам, — прямо на какой-то церковный манер, и где он этого Димитрия откопал? У Димы характер с гонором, отец тоже после госпиталя, ну и… — она усмехнулась, — да, вот такая у нас семейка, ничего не поделаешь.

Опять все упиралось в отношения, сводилось к отношениям, вытекало из них же. Да, Вера помнит: комнату в гостиной подметала она, а мусор выносил Дмитрий. Ну было там какое-то битое стекло. Кордиамин отцу доставала она. «Есть связи», — почему-то смутилась Вера в конце разговора.

— А больше никаких лекарств вы ему не доставали?

— Нет! — резко вскинула она голову и посмотрела прямо в глаза следователю: — Я отца любила и жалела… — она сбилась с дыхания и медленно покачала головой. — А деньги, может, отец и пошутил, не было у него этих десяти тысяч, откуда я знаю. Я у него во всяком случае их не просила.

— Но вы поверили, что они у него есть?

Вера подумала, а потом кивнула:

— Поверила. И знаете почему? Он тогда по телефону сказал: приезжай, дескать, а то не хочу, чтобы «ему» достались. Он имел в виду, конечно, мать с этим ее, Яковлевичем.

— А почему «ему»?

— Да потому, что мать все ему отдаст. А если деньги были, то она даже как бывшая жена имеет право на какую-то часть, ведь развелись-то они недавно, значит, считается, вместе все и наживали. Так ведь?

— Так, — подтвердил Евгений Георгиевич и еще подумал, что она неплохо разбирается во всех этих вопросах.

Вернувшись после выходных из деревни — ездил с Ирысей навещать дочку, которая жила летом у тещи с тестем, — Евгений застал дома отца.

— Опять с Диной Ивановной расплевался? — не выдержав, съехидничал он.

— Да нет, просто так зашел. Куда ж я теперь от своего зверинца денусь?

Дина Ивановна недавно завела дома кошку и собаку. Отец сначала заскандалил, а потом ему это даже понравилось. И теперь он уже чуть чего не переезжал «жить» к сыну. «Животных жалко, куда ж они без меня», — и даже в гости приходил с рыжим добродушным песиком, важно величая его Ричард. «Кошмарный пес», — морщилась Ирыся, но молчала, потому как отец на площадь не претендовал и ночевать всегда отправлялся домой. А Евгений веселился: ну, молодец Дина Ивановна, сроду бы так не догадался, да и отец вроде поспокойнее стал.

Шагая с отцом по вечернему городу — провожал старика домой, Евгений сам не заметил, как рассказал ему про Потапенко. У отца вот всегда так, и не захочешь, а все ему выложишь. «А ты как думал, — смеялся в ответ отец, — журналисты старой гвардии, они, брат, вопросы задавать умеют».

— И что тебе там не нравится? — сразу поймал ход его рассуждений отец.

— А тебе?

— Накручено все как-то, — Георгий Иванович пожал плечами. — И, главное, ни письма, ни записки, деньги опять же куда-то делись.

— Если только они были.