Сэйдж - [30]

А только я знала, что ничего такого у меня не было. Я не то, что другие шлюхи, которые вешались на любого мужика — лишь бы платил. Я выбирала только тех, кто выглядел чистым. Много раз мне не удавалось за всю ночь заработать и десяти пенсов, потому что парни, которые заходили в салун, и выглядели, и пахли так, будто только что обнимались с боровом.

Я Джиму прямо сказала, чтобы он не опасался, что я больна. Если бы это было так, я бы и сама не допустила, чтобы такая хорошенькая и милая девочка, как его дочь, заразилась. Он не очень охотно позволил таки мне остаться, но очень скоро мы с ним стали лучшими друзьями.

Это Джим только на вид такой грубый и суровый, а на самом деле у него в груди бьется такое прекрасное сердце, что ты себе просто не представляешь!

Сэйдж была так поражена этой долгой речью, что на какое то время совершенно лишилась слов. Насколько она поняла, Джим Латур был правой рукой самого Господа Бога, и его вот вот должны были объявить святым. Когда, наконец, Тилли закончила витийствовать о прекрасных человеческих качествах своего хозяина, Сэйдж все таки сумела опомниться от потрясения и сделала вид, что не заметила эмоциональности поварихи.

— Ты знаешь, Тилли, — сказала она, — Джим хочет, чтобы Дэнни поехал жить к его дочери, пока я буду выздоравливать. Что ты на этот счет думаешь? Неплохая идея, как ты считаешь?

— Думаю, что прекрасная идея. Для ребенка просто не найти лучшего места, чем ранчо. Муж Джонти, Корд, научит его ездить верхом на лошади, будет брать его с собой в поездки. Нет, мальчику там очень понравится.

Тилли задумчиво посмотрела в окно и несколько минут помолчала, а потом добавила:

— Конечно, мальчик мог бы поехать с индейцами в их деревню. Там он смог бы узнать побольше об их обычаях и традициях. А Джонни отлично бы присмотрел за ним.

Сэйдж покачала головой.

— Если бы мать Дэнни была живой, он мог бы узнать от нее побольше о жизни индейцев. Она хотела, чтобы Дэнии, когда станет постарше, пожил бы некоторое время со своими индейскими родственниками. Но сейчас я за него отвечаю. А я хочу, чтобы он жил среди белых людей, пока не вырастет — пусть получше узнает этот мир. А когда станет взрослым, тогда пусть сам решает, вступать ему на тропу индейцев или нет.

Сэйдж заметила на лице Тилли неодобрение и поспешила объяснить :

— Нет, Тилли, я же ничего не имею против индейцев, правда! Я очень люблю жену моего брата. Но, понимаешь, я ведь ничего не знаю об индейской культуре, их обычаях, традициях. Как я могу объяснить Дэнни всю разницу между нашими расами: почему у нас разные веры и разные взгляды на многие вещи? И, кроме того, я просто боюсь, что родители Мэри заберут мальчика от меня. Я этого просто не переживу! Я не хочу его потерять!

Тилли удовлетворенно кивнула и сказала:

— Джим может помочь мальчику в этом деле. Латур почти половину жизни провел с народом своей матери.

Сэйдж отставила прочь пустую тарелку и налила себе кофе из маленького кофейника, стоявшего на подносе.

— Я бы попросила Джима рассказать о жизни в индейской деревне, если бы мы приняли решение остаться здесь подольше. Просто я боюсь, что это расстроит мальчика. Мне невыносима мысль о том, что он не сможет повидаться со своими дедом и бабушкой.

— Выходит, ты еще не оставила мысль о том, чтобы покинуть Коттонвуд?

— Да, как только мне удастся скопить достаточно денег, я постараюсь уехать отсюда. Думаю, так будет лучше для всех, Тилли.

~ А ты разговаривала с Джимом о своих планах? Сэйдж отрицательно покачала головой:

— Нет, еще как то не пришлось.

Тилли не стала продолжать разговор на эту тему и начала составлять грязную посуду на поднос.

— Сейчас сюда придет доктор, — сказала она. — Он хочет послушать твои легкие и, вообще, посмотреть тебя. Я через минуту принесу тебе тазик воды и поищу свежее белье.

Уже у самой двери повариха насмешливо улыбнулась Сэйдж:

— Похоже, доктор в тебя втюрился. Джим прямо бесится из за того, что тот через каждые полчаса приходит, чтобы тебя обследовать, а сам только щупает пульс и меряет температуру. Джим заявляет, что док просто хочет тебя потрогать.

Женщины расхохотались и решили отныне называть Джима «Доктор Латур».

Тилли достала из шкафчика, в котором Джонти хранила свою парфюмерию, кусок ароматного мыла, принесла воду, и, когда через полчаса доктор вошел в комнату, Сэйдж благоухала, как розовый букет.

Доктор Стюарт подумал, что она и сама напоминает розу. Лежащая перед ним в постели молоденькая женщина казалась такой хрупкой, нежной и выглядела такой привлекательной в своем розовом кружевном белье, что врач поначалу даже растерялся. А еще ему пришло в голову, что золотисто каштановые волосы женины, густым, сверкающим облаком окружавшие ее голову и упавшие ей на плечи, были самыми красивыми волосами, которые он когда либо видел в своей жизни.

— Джон, вот пациентка, — торжественно провозгласила Тилли, — Сэйдж, это доктор Стюарт. Тот самый, которому Джим Латур разрешил быть своим помощником, пока он тебя лечит.

Джон Стюарт удивленно посмотрел на Тилли, и та, усмехнувшись, пояснила:

— Это мы с Сэйдж так шутим. Удовлетворенный ответом, худощавый красивый мужчина повернулся к больной, взял ее за руку, сосчитал пульс и спросил: