Северный ветер - [24]

Шрифт
Интервал

Двери боковушки с шумом захлопываются. Вирснис и Витол подходят к спорящим.

— Что тут за разговоры? — спрашивает Вирснис строго. Лиепинь пожимает плечами и снова углубляется в бумаги.

— Значит, вы не можете освободить его? — робко бормочет Ян.

— Не можем и не желаем, — словно ножом отрезает Вирснис. — Вам еще что-нибудь нужно?

Медленно, точно выслушав приговор себе, Ян поворачивается к дверям. Как он теперь появится дома? Что скажет теще и Марии? На дворе, словно пьяный, он прислоняется к коновязи. Продрогшая лошаденка с тихим ржанием тычется мягкой, обындевевшей мордой в локоть и обнюхивает его. Сочувствие животного только усиливает в Яне ощущение безысходности. Он с досадой отдергивает локоть и отталкивает своего негаданного друга.

Из корчмы выходит Витол. Всматривается в темноту. Заметив Яна, подходит к нему,

— Знаете, — начинает он сочувственно, — вы могли бы обратиться к председателю организации. Если кто-нибудь тут может помочь вам, то только он.

— Зиле? — Ян загорается надеждой. — А где мне его найти?

— Трудно сказать. Сейчас он, пожалуй, на сходке. Если туда опоздаете, то ищите его дома… Вы и завтра успеете.

Ян больше не слушает. Он торопится к дому общественного собрания. Только бы успеть! Только бы застать! Зиле помог бы — обязательно. Как утопающий за соломинку, хватается Ян за эту единственную надежду.

Примерно за версту навстречу ему небольшими группами бредут люди. Они о чем-то оживленно, взволнованно спорят. Несколько раз он слышит имена Мартыня и Зиле. Но равнодушно пропускает это мимо ушей. Одна мысль владеет им: «Застать бы!»

Обходя встречных, Ян перескакивает с одной стороны дороги на другую. И одновременно вглядывается — не этот ли? В густой тьме никого не узнать. Ян замечает, что петляние его начинает вызывать у прохожих подозрение. Слышатся насмешки и угрозы. С тревожно бьющимся сердцем он заставляет себя идти прямо и, натыкаясь на прохожих, бормочет извинения. Ему начинает казаться, что он топчется на месте.

«Застать бы… только бы застать…»

Чем ближе подходит Ян к цели, тем пустынней дорога. Под конец никто уже не попадается ему навстречу. В одном окне еще мерцает огонек. Когда Яну остается сделать последние двадцать шагов, потухает и он. Дверь на замке. На пороге тлеет брошенный окурок. Ни души…

Куда теперь пойти? Что делать?

Тяжкая горечь, словно мокрый песок, оседает на сердце. Вот тебе и народ, хваленое освободительное движение… А он ехал с твердой решимостью примкнуть к общему делу, к борьбе. Не раз чувствовал он себя одиноким, но таким оскорбленным и униженным — еще никогда. Никому нет дела до него. Его интеллектуальную, творческую личность никто здесь и в грош не ставит. Он лишний и там, в городе, и здесь, среди своих. Будто странник какой-то, случайный пришелец. Хуже: словно недруг!

Горечь сжимает горло. Хочется плакать. И он заплакал бы, если б не устыдился самого себя.

Однако куда он идет? Назад по большаку. Мимо корчмы… В гору… Куда?.. Не может припомнить… Но по инерции продолжает идти.

Ни о чем не думая, не выбирая дороги, сворачивает на заброшенный обледенелый проселок. Ноги скользят, приходится ступать очень осторожно. Даже это не нарушает его оцепенения. Ян держится обочины, поросшей метлицей и слегка припорошенной снежком. Поскользнувшись, падает и, сидя на земле, чувствует, что устал, ужасно устал. И какой он беспомощный, бесконечно униженный и оскорбленный.

Позабыто все, что он когда-то совершил. Тогда все еще было объято непробудным сном. И ни у кого не было смелости даже шепотом произнести то, что говорил он громогласно. Чья заслуга в том, что нынче сотни и тысячи встают на борьбу за освобождение угнетенного народа? А еще говорят, что они не забывают своих борцов… Даже сегодняшняя его речь не в силах была напомнить, восстановить в их памяти былые его заслуги. Забыт, хуже, чем забыт. Отвержен, выброшен темной ночью в канаву. Как изношенный башмак… А все потому, что он сам потянулся к той лучшей жизни, которую сулил другим. Будь ты в рубище, босой, голодный, без семьи и собственного угла — ты был бы самым желанным…

Только поравнявшись с дуплистым ясенем, Ян наконец начинает соображать, куда он идет. К Зиле. Ведь Андрей Зиле председатель местной организации, он тут — высшая власть. Это тайна! Все движение, а особенно его руководство пока что законспирированы. Однако тайны здесь известны всем, а конспирация не более чем забава, вздор. Андрей Зиле — единственный человек, который в силах помочь. Ян не сомневается — он поможет…

Низенькие постройки с заснеженными соломенными крышами притулились у склона. На дороге валяется вмерзшая в землю борона. Во дворе розвальни с поднятыми оглоблями. За домом торчат десять кривых яблонь, растрепанных и обломанных ветром. Бедность или запустение, а может быть, и то и другое.

Наружная дверь на засове. Ян долго стучит, пока кто-то сердито откликается. Ян называет себя и объясняет, зачем он пришел. Все напрасно!.. Зиле не возвращался. Разве он сидит дома… Кто знает, где он этой ночью шатается. Может, в доме общественного собрания — там у них вечно сходки. А может быть, в Подниеках…


Еще от автора Андрей Мартынович Упит
Комедия в трех действиях

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Гость доктора Мартина

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


На грани веков

Исторический роман народного писателя Латвии Андрея Упита состоит из четырех частей: «Под господской плетью», «Первая ночь», «На эстонском порубежье», «У ворот Риги» — и выходит в двух книгах. Автор отражает жизнь Лифляндии на рубеже XVII–XVIII веков и в годы Северной войны, когда в результате победы под Ригой русских войск над шведами Лифляндия была включена в состав Российской империи. В центре повествования судьбы владельца имения Танненгоф немецкого барона фон Брюммера и двух поколений его крепостных — кузнецов Атауга.


Земля зеленая

Роман Андрея Упита «Земля зеленая» является крупнейшим вкладом в сокровищницу многонациональной советской литературы. Произведение недаром названо энциклопедией жизни латышского народа на рубеже XIX–XX веков. Это история борьбы латышского крестьянства за клочок «земли зеленой». Остро и беспощадно вскрывает автор классовые противоречия в латышской деревне, показывает процесс ее расслоения.Будучи большим мастером-реалистом, Упит глубоко и правдиво изобразил социальную среду, в которой жили и боролись его герои, ярко обрисовал их внешний и духовный облик.


«Освобожденные»

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Le trésor des humbles

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Рекомендуем почитать
Обозрение современной литературы

«Полтораста лет тому назад, когда в России тяжелый труд самобытного дела заменялся легким и веселым трудом подражания, тогда и литература возникла у нас на тех же условиях, то есть на покорном перенесении на русскую почву, без вопроса и критики, иностранной литературной деятельности. Подражать легко, но для самостоятельного духа тяжело отказаться от самостоятельности и осудить себя на эту легкость, тяжело обречь все свои силы и таланты на наиболее удачное перенимание чужой наружности, чужих нравов и обычаев…».


Деловой роман в нашей литературе. «Тысяча душ», роман А. Писемского

«Новый замечательный роман г. Писемского не есть собственно, как знают теперь, вероятно, все русские читатели, история тысячи душ одной небольшой части нашего православного мира, столь хорошо известного автору, а история ложного исправителя нравов и гражданских злоупотреблений наших, поддельного государственного человека, г. Калиновича. Автор превосходных рассказов из народной и провинциальной нашей жизни покинул на время обычную почву своей деятельности, перенесся в круг высшего петербургского чиновничества, и с своим неизменным талантом воспроизведения лиц, крупных оригинальных характеров и явлений жизни попробовал кисть на сложном психическом анализе, на изображении тех искусственных, темных и противоположных элементов, из которых требованиями времени и обстоятельств вызываются люди, подобные Калиновичу…».


Ошибка в четвертом измерении

«Ему не было еще тридцати лет, когда он убедился, что нет человека, который понимал бы его. Несмотря на богатство, накопленное тремя трудовыми поколениями, несмотря на его просвещенный и правоверный вкус во всем, что касалось книг, переплетов, ковров, мечей, бронзы, лакированных вещей, картин, гравюр, статуй, лошадей, оранжерей, общественное мнение его страны интересовалось вопросом, почему он не ходит ежедневно в контору, как его отец…».


Мятежник Моти Гудж

«Некогда жил в Индии один владелец кофейных плантаций, которому понадобилось расчистить землю в лесу для разведения кофейных деревьев. Он срубил все деревья, сжёг все поросли, но остались пни. Динамит дорог, а выжигать огнём долго. Счастливой срединой в деле корчевания является царь животных – слон. Он или вырывает пень клыками – если они есть у него, – или вытаскивает его с помощью верёвок. Поэтому плантатор стал нанимать слонов и поодиночке, и по двое, и по трое и принялся за дело…».


Четыре времени года украинской охоты

 Григорий Петрович Данилевский (1829-1890) известен, главным образом, своими историческими романами «Мирович», «Княжна Тараканова». Но его перу принадлежит и множество очерков, описывающих быт его родной Харьковской губернии. Среди них отдельное место занимают «Четыре времени года украинской охоты», где от лица охотника-любителя рассказывается о природе, быте и народных верованиях Украины середины XIX века, о охотничьих приемах и уловках, о повадках дичи и народных суевериях. Произведение написано ярким, живым языком, и будет полезно и приятно не только любителям охоты...


Человеческая комедия. Вот пришел, вот ушел сам знаешь кто. Приключения Весли Джексона

Творчество Уильяма Сарояна хорошо известно в нашей стране. Его произведения не раз издавались на русском языке.В историю современной американской литературы Уильям Сароян (1908–1981) вошел как выдающийся мастер рассказа, соединивший в своей неподражаемой манере традиции А. Чехова и Шервуда Андерсона. Сароян не просто любит людей, он учит своих героев видеть за разнообразными человеческими недостатками светлое и доброе начало.