Северные волки - [46]

— Тебя ждет жена, — сипло сказала она, чувствуя, что во рту снова пересохло, словно и не пила воды совсем недавно.

— Как я могу думать о ней, если все время ищу тебя взглядом?

— Что ты хочешь от меня? — устало спросила Берта.

Но вместо ответа его губы накрыли ее, и тело мимо воли откликнулось уже знакомым ей жаром, не меньшим, чем от Йольского костра. Берта не могла оттолкнуть его, слишком неравны были силы. Да и если говорить по правде, не хотела. Ее мысли разлетелись, как стая испуганных воробьев, и остались только чувства, что сжигали ее изнутри. Пожар, что горел в животе и не давал дышать. Скрипнула дверь за спиной, и они оба ввалились в клеть, где хранилось сено для скота.

Упал под ноги длинный плащ, сшитый из лисьих шкур. А за ним и рубашка из крашеного сукна, со строгой мужской вышивкой.

И когда ладонь покрытая мозолями накрыла девичью грудь, спрятанную под слоями ткани, клеть огласил стон, похожий на всхлип.

Хальвдан сам бы не мог сказать, зачем все это делает Но слишком долго он обманывал себя, уговаривая, что это наваждение пройдет Слишком сильно желал ее. Воспротивься она, и все равно не смог бы уже остановиться. Даже если бы пришлось заплатить за это своим посмертием. Он лихорадочно гладил ее тело. Горячее. Податливое. Теперь оно не было таким тощим, каким он запомнил его во Фракии. Оно не было по-женски нежным. Долгие тренировки с Бьерном сделали его таким, каким должно быть тело воительницы, а не жены и матери. Ее ноги, длинные и сильные, как ноги оленицы… его разум мутился, когда рука скользнула под подол длинного сарафана, поднялась выше…

Он не видел ее лица. Слишком темно было, но отдал бы многое, чтобы увидеть затуманенный взгляд огромных темных глаз. Зато слышал, как прерывалось ее дыхание и с всхлипами вырывалось из груди.

И когда руки ее обвились вокруг его тела, а маленькие ноготки прошлись вдоль спины, он уже не мог сдерживаться.

Слишком быстрыми и резкими были его движения. И слишком громким вскрик Берты, когда тела их слились, и он даже не сразу понял, что он был от боли. Только тогда, когда она начала отбиваться и отталкивать его, осознание того, что произошло, немного отрезвило его разум.

— Тише-тише. Сейчас это пройдет, — шептал Хальвдан быстро, почти лихорадочно, целуя ее лицо, шею, плечи, лаская небольшую упругую грудь.

Он был нежен с ней. Нежен настолько, насколько умел. И вскоре Берта снова стала задыхаться и сама подаваться ему навстречу.

— Почему ты не сказала, что еще не была с мужчиной? — спросил он, когда жар, испепеляющий их, рассыпался искрами и погас, как йольский костер на рассвете. Берта, казалось, и не шевелилась, все так же цепляясь за его плечи, обвив ногами его тело. Но стоило ему заговорить — отпрянула. И Хальвдан пожалел, что вообще открыл рот. Хотелось и дальше лежать так, обнимая ее. Даже мороз Йольской ночи не кусал, обходя их стороной.

— Это многое бы изменило? — усмехнулась она, отстранившись, словно не было ничего. — Йолькая ночь и правда дурманит разум колдовством, Хальвдан. Но не стоит придавать этому много значения. Теперь надеюсь, твои мысли вернутся туда, где им место, — сказала она, поднявшись и подобрав свой плащ.

— Берта… — выкрикнула темнота клети, что осталась за ее спиной, но она не оглянулась. Не вернулась. Даже не откликнулась.

Сердце ее разрывалось. А к горлу подступал соленый ком. Но никто не заметит этого.

— Стоять, — перехватил ее Ульв, пока никто не увидел ее растрепанного вида. — Довольна?

— Более чем, — с вызовом посмотрела она на Рыжего Лиса.

— Даже не сомневаюсь, — процедил он сквозь зубы в ответ. — Идем. Даже слепой увидит, чем ты занималась. Потопчемся где-то. Пусть лучше думают, что со мной. Иначе Инглин сживет со свету и тебя и Хальвдана, — добавил, выбирая сено из ее волос.

Берта улыбнулась. В улыбке этой было больше горечи, чем радости.

— Уже жалеешь? Берта пожала плечами.

— В любом случае, лучше жалеть о том, что сделано, чем тосковать о том, чего не сделал.

Ульв покачал головой. Он был явно не согласен с ней. Но говорить об этом не стал. И Берта была благодарна за это.

— Сама Фрейя вскружила вам головы, но как бы не стало так, что из-за этого безумия прольется кровь, — сказал он глядя, как мужчины тащат в дом ярла огромное полено. И растрепал ладонью свои волосы. — Идем. Будем пить, Берта. И ты будешь петь и веселиться, как будто ничего не случилось.

И Берта пила, пела и веселилась. Правда, танцевать не решалась, чувствуя, что тело откликается ноющей болью. Но много смеялась и шутила. И никто бы не подумал, что больше всего ей хотелось быть дома. Под теплым боком рабыни Маргрэты и защитой Бьерна.

Благо, твердое плечо не отходящего и на шаг Ульва, не позволяло сбежать сквозь темноту Йольской ночи.

И только Фрейя, что следила в эту долгую ночь за случившимся, загадочно улыбалась. Невидимо ступая между пировавшими и связывая новые и новые пары, она смотрела на своего любимца и избранную матерью ее. И улыбалась. Она знала, что как бы ни противились они дару ее, все равно он сильнее. И только время покажет насколько.

ГЛАВА 31. Полуночная наездница

Нет ничего печальней для женщины, чем осознание того, что годы не щадят тебя. Что с каждым годом красота и молодость покидают тело, а не смену им приходит старость и дряхлость.