Северные волки - [20]

— Держи, — протянул он ей кусок веревки, заливаясь от смеха. — А то похожа — на огородное пугало.

Берта надулась. Но глядя, как искренне он веселиться….

Было что-то в этом парне. Что располагало. Может то, что они были ровесниками и сложись все по-другому, могли бы стать друзьями. Или так действовал его легкий нрав… Но Берту не тяготило его присутствие. Казалось, что вовсе не пленница северян, а… гостья? Пожалуй, да.

— Зачем вы пришли? — спросила она, глядя, как пляшут веселые искры в глазах юноши. — Все это… Ради чего?

Все веселье с него слетело, как и не было.

— Наша земля прекрасна, Берта. Спроси меня — где лучшее место в Мидгарде и я отвечу тебе, что оно в Норэгр. Если по воле норн ты когда-нибудь увидишь величие фьордов. Водопадов, что скользят по скалистым склонам… — глаза Снорри уже не видели Берту. Он был там — в далекой прекрасной стране.

— И все же вы покидаете ее. Проделываете опасный и далекий путь. Ради чего? Зачем все это? Слава? Богатство? — вернула она его обратно.

— И то и другое, — улыбнулся он. — Невозможно попасть в Вальхаллу, не рискнув жизнью. Но есть и более простая причина. Наши земли так же скупы, как и прекрасны. За посевами приходиться ходить, как за малыми детьми. И они все равно гибнут. А скот на зиму выбивают и солят, оставляя единицы, чтобы разводить его снова по весне. Наши дети умирают, не пережив зиму. А потому слабых с рождения отдают альвам.

— То есть, — ужаснулась Берта. — Вы убиваете собственных детей?

— Они все равно не выживают. Я же говорю, что Норэгр сурова к своим детям. Их уносят в лес…

Снорри замолчал, оставляя Берте додумать самой, что с ними случается потом.

— Но бывает так, что боги щадят таких детей. Говорят, что Хальвдан родился слабым и в очень суровую зиму. Он едва дышал. И его отец Ульв следуя обычаю, отнес его в лес. Но поутру колыбель стояла на пороге их дома. А сам Хальвдан был жив и здоров, — Снорри улыбнулся. — Ульв думал, что это подменыш, что альвы принесли ему на порог своего ребенка. А с такими поступают не лучше чем со слабыми… Но едва он взял секиру, на колыбель сел огромный ворон. Ходят слухи, что это сам Один послал своего слугу, чтобы защитить того, кому отмеряна великая судьба… Но кто знает как было дело. Сам Ульв предпочитает молчать об этом. Но имя ему дал Хравн.

— Ворон? Но ведь вы зовете его Хальвдан…

— У него много имен. Почти как у отца богов, — усмехнулся Снорри. — Полуданом его назвали после того, как он вернулся из Дании, где его воспитывал старый друг его отца Олаф Удачливый. С его сыном он впервые ходил в море на спине дракона. Тогда и назван был Любимцем Богов.

— Сколько имен у одного человека, — улыбнулась Бертрада. — Не много ли?

— Боги отмеряли ему много удачи. И однажды я буду хвастать перед детьми, что сражался с великим Хальвданом Любимцем богов бок о бок.

— Если доживешь, — буркнула Берта подбирая мокрое платье, услышав о предстоящих сражениях.

— Наши судьбы в руках прях… — пожал плечами Снорри.

Эти слова развеяли всю легкость с души Берты, которая едва появилась благодаря молодому северянину.

— Пойдем назад, — сказала она и первой поспешила по направлению к лагерю.

— Только выбрось эту тряпку. Даже если и заштопаешь, вряд ли она будет удобней мужских одежд.

Берта дернула завязавшиеся в огромный колтун волосы и тяжело вздохнула. Вот и все. Придется избавиться от того, что она считала чуть не самым красивым в ней. Но расчесать волосы не представлялось возможным, а значит… Волос было жалко до слез. Она не резала их уже несколько лет. Длинные, послушные и мягкие, они напоминали ей о матери. Нет, не тем, что были такими же. Просто, прикасаясь к ним, Берта вспоминала, как мать вечерами сидела рядом, разбирала прядь за прядью и заплетала в косы… сейчас же… Что ж, все в жизни меняется и, расставаясь с прошлой жизнью — это будет не самой большой ее потерей. Пусть и придется обрезать последнюю нить, связывающую ее с прошлым.

— Снорри, дай мне нож, — попросила она, повернувшись к рядом сидящему парню.

— Это еще зачем? — нахмурился он.

Берта закусила губу, не решаясь сказать о том, что собиралась сделать.

— Мне тоже интересно, — прозвучал за спиной голос, который Берта предпочитала бы не слышать сегодня. А лучше вообще никогда.

Она не стала поворачиваться к говорившему. Но и отвечать не стала.

— Иди Снорри, я посторожу фракийскую ведьму.

Берта видела нерешительность на лице Снорри. Но ослушаться брата своего хевдинга не решился. Бросив короткий взгляд на девушку, он поднялся и пошел к остальным воинам. Сейчас Бертрада жалела о своем желании не приближаться к северянам слишком близко. Жалела, что решила просохнуть у кромки леса. Из лагеря хорошо видно было место, где она сидела, но реши Ульв перерезать ей горло… Ком страха встал в горле, едва рыжий Лис сел рядом на бревно и требовалась немалая выдержка, чтобы не отодвинуться тут же. Берта хорошо помнила слова Гессы о том, что не стоит показывать своего страха. И уж перед кем, а перед ним она не собиралась демонстрировать эту слабость.

— Ты ведь боишься меня, ведьма. Хочешь казаться храброй? — насмешливо спросил он.