Северное сияние - [7]
Потом мы вытаскивали машину из снега. Потом звонили в дверь, на которой была табличка с надписью «Инж. Франье Самса, старший мастер». Нам открыла привлекательная, даже, пожалуй, красивая, но пребывающая в дурном настроении и несколько растрепанном виде молодая женщина.
— Мой друг, — сказал Самса, — мой друг Йозеф Эрдман вернулся, видишь ли, в свое детство.
Окинула меня отсутствующим и равнодушным взглядом.
— Торговый дом «Я. Щастны энд компани», сложное лабораторное оборудование, — добавил Ондра.
— «Я» — это «Ярослав», — сказал я.
— Буду очень рада, если вы когда-нибудь нас посетите, — сказала она, и Самса протрезвел в мгновение ока, краска сползла с его лица.
— Марьета, — воскликнул он, — как можно? Мой друг Йозеф, мой друг Ондра…
Я сразу же загрохотал вниз по лестнице. Кто-то меня тянул за пиджак и что-то объяснял. Потом я долго блуждал по пустынным улицам проклятого города. Войдя в номер, дважды повернул ключ. Кружился потолок, и постель, и город, все кружилось, и та чайка кружила над черной гладью, влача свой бесконечный круговой полет, и ее тянуло вниз, к воде, и я отлично помню, что среди этих бессмысленных образов сознание пронзила острая как бритва мысль, что я заперт в этой комнате и в этом городе, что Ярослав никогда не приедет и мне отсюда не вырваться.
Зовут ее Маргарита, или Марьетица[6], как называет ее муж и что ей явно не нравится. Кроме того, ей не нравится, когда трое пьяных мужчин ранним утром ломятся в дом, даже несмотря на то, что один из них — ее муж, господин Франье Самса, а двое других — его приятели. Не нравится ей ранним утром стоять у раскрытой двери растрепанной и в халате. Она любит персидские ковры, затемненные абажуры с бахромой, разговоры о гипнозе и феминистическом движении.
Мне до сих пор не ясно, зачем я туда поперся, и это на следующий вечер после нашего неудачного похода к виноградарям инженера Франье Самсы, старшего мастера трикотажной фабрики Гуттера. Иногда я просто не умею вовремя сказать «нет». И, кроме всего прочего, в этот вечер мне хотелось побыть одному. Я устал от всех этих знакомств и компаний. Но на какой-то миг я убоялся одиночества, неизменно наваливающегося в гостиничном номере, убоялся голосов с улицы, позвякивания посуды в коридоре, давящего потолка, превозмогания времени. Однако, стоя перед теми же дверьми, где еще утром объяснял, что «Я» означает «Ярослав», я испугался больше прежнего. Сильнее одиночества я боялся незнакомых людей, которым непременно меня будут представлять, пустых разговоров и особенно досадного любопытства, от которого они из-за своего провинциального голода на новости не смогут удержаться. Испугался бесконечных расспросов, точнее, допросов, которые наверняка возникнут, как верно то, что я сейчас стою здесь, перед этой дверью, с дурацким букетиком в руках и жму на кнопку звонка, у которого такой неприятный звук, будто кто-то с той стороны двери ударяет по медным тарелочкам, обладающим различной силой и высотой звучания.
Разумеется, все было именно так, как я и думал: смертельно скучно. Исключая ее и некоторые поступки, которым я не могу найти точного объяснения, хотя вроде бы все ясно как божий день. Она, естественно, знает, что ей нравится и что нет, и высказывает это тоном, не терпящим возражений. Несомненно, что больше всего ей нравится свободно вращаться в как можно более многолюдном обществе и незаметно привлекать к себе всеобщее внимание. Я сидел под абажуром с бахромой, на самом почетном месте, и слушал восторженные инженеровы дифирамбы в адрес его могущественного патрона, который только и делает, что заботится о своих станках, рабочих и служащих, а значит, и о нем, Самсе, пока не пришел к поразительному выводу: этот человек не знает другой темы. Потом вспомнил: есть еще одна — его виноградники. Хотя и прошлой ночью он преимущественно говорил о социальном обеспечении, о текстиле и о служащих своего фабриканта. На вечере присутствовали несколько государственных умов с супругами, переполненные чувством собственного достоинства, но среди друзей вели себя по-домашнему, без церемоний, соблюдая, однако, светскую благопристойность.
Запомнился мне врач с совершенно голым черепом, весь вечер он загадочно усмехался, будто видел насквозь всю компанию, а меня — тем более. Я бы даже сказал, что его ухмылочки были не без некоторого ехидства. Фамилия врача Буковский. Запомнился также красивый молодой господин с красивыми усиками, хозяин торгового дома «Буссолин», производящего мухоловки. Какие-то дамы беспрерывно щебетали, пили чай с ликером и все время хохотали, чего же еще было делать. И наконец, запомнился мне один эпизод, непосредственно связанный с красивым господином и Маргаритой, и отчасти со мной. Кто-то рассуждал об оккультизме, скорее всего плешивый доктор. Несколько нетактично я вклинился в беседу и коротко поведал о Еве Ц. Марьета, то есть Маргарита, госпожа Самса, была потрясена моим рассказом о медиумических способностях Евы Ц. Подсела ко мне и предложила, чтобы я выступил с докладом о ней в культурно-феминистической секции Женского общества. Но суть не в этом, а в том, что сидела она ко мне вплотную и неожиданно тыльной стороной ладони коснулась моей руки. Это было прикосновение, от которого возникает какое-то магнитное поле и от которого человек, это я должен признать, невольно вздрагивает. Я был поражен. Поражен тем, что это не было непроизвольным жестом, совершенным как бы в забывчивости, не было это и случайностью. У всех на глазах она коснулась моей руки, пока я говорил. Очевидно, жест заметили все, и прежде всего Буссолин, или как там зовется этот производитель мухоловок. Мне стало ясно: этих людей что-то связывает и это демонстративное касание нечто им говорит. И прежде всего Буссолину, который явно взволновался. Позже я слышал, как на другом конце стола он сыпал остротами о мухоловцах, которые ловят мух лучше, чем он, или что-то в этом роде. Что бы у них там ни было, я в их играх участвовать не собираюсь. Больше туда не пойду. В конце концов, все это смертельно скучно. Еще пару дней подожду Ярослава или хотя бы вестей о нем и — адью. Не знаю, может, мне кажется, но белозубая барышня с почты тоже как-то загадочно улыбается. Засыпая, я видел ее белые зубы и улыбку, странно прилепленную на лицо плешивого доктора. Во сне ко мне явился Ондра, который вчера отбыл в свой Брно. Вот он сидит в своей моравской деревушке и довольно улыбается, глядя на цветы, благоухающие прекраснее, чем где-либо на свете. Лежа в постели, я совсем забыл, что на улице зима и что цветов и в помине нет, и Ярослава также все нет и нет. Проснувшись, я и сам невольно улыбнулся этой череде загадочных улыбок.
Словения. Вторая мировая война. До и после. Увидено и воссоздано сквозь призму судьбы Вероники Зарник, живущей поперек общепризнанных правил и канонов. Пять глав романа — это пять «версий» ее судьбы, принадлежащих разным людям. Мозаика? Хаос? Или — жесткий, вызывающе несентиментальный взгляд автора на историю, не имеющую срока давности? Жизнь и смерть героини романа становится частью жизни каждого из пятерых рассказчиков до конца их дней. Нечто похожее происходит и с читателями.
Прозаик, драматург и эссеист Драго Янчар – центральная личность современной словенской литературы, самый переводимый словенский автор. Его книги вышли более чем на двадцати языках. Русскому читателю известны его романы «Галерник» (1982) и «Северное сияние» (1990).Действие романа «Катарина, павлин и иезуит» (2000) разворачивается в период Семилетней войны (1756–1763), в которую было втянуто большинство европейских стран. Главная героиня романа Катарина, устав от бессмысленности и бесперспективности своей жизни, от десятилетнего безответного увлечения блестящим австрийским офицером Виндишем, которому опадала прозвище «павлин», отправляется со словенскими паломниками в Кёльн к Золотой раке с мощами Святых Волхвов.
Холодная, ледяная Земля будущего. Климатическая катастрофа заставила людей забыть о делении на расы и народы, ведь перед ними теперь стояла куда более глобальная задача: выжить любой ценой. Юнона – отпетая мошенница с печальным прошлым, зарабатывающая на жизнь продажей оружия. Филипп – эгоистичный детектив, страстно желающий получить повышение. Агата – младшая сестра Юноны, болезненная девочка, носящая в себе особенный ген и даже не подозревающая об этом… Всё меняется, когда во время непринужденной прогулки Агату дерзко похищают, а Юнону обвиняют в её убийстве. Комментарий Редакции: Однажды система перестанет заигрывать с гуманизмом и изобретет способ самоликвидации.
Эта книга о тех, чью профессию можно отнести к числу древнейших. Хранители огня, воды и священных рощ, дворцовые стражники, часовые и сторожа — все эти фигуры присутствуют на дороге Истории. У охранников всех времен общее одно — они всегда лишь только спутники, их место — быть рядом, их роль — хранить, оберегать и защищать нечто более существенное, значительное и ценное, чем они сами. Охранники не тут и не там… Они между двух миров — между властью и народом, рядом с властью, но только у ее дверей, а дальше путь заказан.
Тайна Пермского треугольника притягивает к себе разных людей: искателей приключений, любителей всего таинственного и непознанного и просто энтузиастов. Два москвича Семён и Алексей едут в аномальную зону, где их ожидают встречи с необычным и интересными людьми. А может быть, им суждено разгадать тайну аномалии. Содержит нецензурную брань.
Шлёпик всегда был верным псом. Когда его товарищ-человек, майор Торкильдсен, умирает, Шлёпик и фру Торкильдсен остаются одни. Шлёпик оплакивает майора, утешаясь горами вкуснятины, а фру Торкильдсен – мегалитрами «драконовой воды». Прежде они относились друг к дружке с сомнением, но теперь быстро находят общий язык. И общую тему. Таковой неожиданно оказывается экспедиция Руаля Амундсена на Южный полюс, во главе которой, разумеется, стояли вовсе не люди, а отважные собаки, люди лишь присвоили себе их победу.
Новелла, написанная Алексеем Сальниковым специально для журнала «Искусство кино». Опубликована в выпуске № 11/12 2018 г.
Саманта – студентка претенциозного Университета Уоррена. Она предпочитает свое темное воображение обществу большинства людей и презирает однокурсниц – богатых и невыносимо кукольных девушек, называющих друг друга Зайками. Все меняется, когда она получает от них приглашение на вечеринку и необъяснимым образом не может отказаться. Саманта все глубже погружается в сладкий и зловещий мир Заек, и вот уже их тайны – ее тайны. «Зайка» – завораживающий и дерзкий роман о неравенстве и одиночестве, дружбе и желании, фантастической и ужасной силе воображения, о самой природе творчества.