Северная охота - [6]

Пройдешь над ним и ничего не заметишь, — разве сам провалишься туда же.

Вот, наконец, подползли. Ближе, все ближе. — Пора, выскакивай, братцы! Го-го!

Федя и Ванька Чукчонок забегают с болота. Слышно, как шлепают их ноги в ржавой воде: хлюп, хлюп, хлюп!

Ванька Ухват и Зиновий, и сука Белуга взбегают на каменный кряж и бегут по краю, над самой водой. Я бегу вслед за ними и забираюсь наверх, на гребень гряды.

Предо мной открывается великолепная картина. Ровная тундра, как стол, изрезана множеством протоков, вся усеяна озерами и зелеными травянками, заросшими осокой. Из озера в озеро проходят речные переузья, и нет нигде ни кустика, и все вместе похоже на географическую карту, вышитую синим шелком на ржаво-зеленой скатерти.

Под ногами моими стелется гладкое озеро, и с правой стороны дальний конец чуть всплывает в сизом тумане. И с левой стороны из каждого узкого затона выскакивает пластина лебедей и бежит по берегу лентой, норовя перескочить на другие озера.

— Федя, прибавь!

Челноки наши уже спущены на воду. Гребцы напрягаются, стараясь обогнать лебедей и отбить их от берега. Васька Дауров творит чудеса.

Его челнок ныряет, как рыба, вьется вправо и влево, как водяная змея. Он налился водой до половины. Васька в азарте гребет, сгибая весло, весь мокрый, как утопленник.

Целый день было туманно, но теперь туман разорвался и выглянуло солнце, низкое, ночное. Лебеди рассыпались по озеру, как клочья пены. Они плавают то по одному, то шеренгой штук в восемь или в десять.

Тихо на озере. Челноки скользят мимо, как тени. Только узкие лопасти поблескивают на солнце.

Молодые ребята гоняют по одному лебедю вдоль всего озера.

Васька Дауров — ездит у стада, стараясь сбить его теснее.

— Сюда, сюда греби! — несутся по воздуху его хриплые крики. — Федюнька, гони в груду…

Мало-по-малу челноки собираются вместе, сбивая лебедей. Только упрямый старик Атыкан гонит пластину, лебедей в десять, на верхний конец озера, хотя следует гнать сюда, под заветерье.

— Старик, старик, вернись!

Но старик не слышит.

— О, старый чорт! Федюнька, догони его и опрокинь прямо в воду!

Вот и старик повернул, и лебеди в груде. Их всего штук полтораста или двести; но они сбились так тесно, что кажется, будто их мало. Их длинные шеи тянутся вверх, как ровные белые стебли, и головы их, как странные цветы, как-будто вода поросла стеной лотосов, цветущею, живою.

У тех двоих над белоснежной грудью шеи темнее и тоньше. То прошлогодние слетки. Они меньше и грациознее.

Отдельные лебеди вырываются из круга и, подплывая к Едоме, быстро поднимаются наверх и быстро убегают прочь. Они странно белеют на буром камне, поросшем коричневым мхом.

Тот или другой из сторожевых челнов летит вдогонку, стараясь отрезать беглецу дорогу. Лебедь, тревожно кликая, бежит по воде, толкаясь черными ногами и помогая себе крыльями.

Челнок наезжает, но верткого лебедя трудно убить. Он круто поворачивает в сторону, и челнок пробегает мимо.

Вот лебедь выскочил на берег прямо подо мной и стал подниматься на кручу. Я ждал совершенно неподвижно. Он остановился. Глаза у него были круглые, дикие, и белые крылья распустились и обвисли. Он отдыхал на скале, тяжело дыша, как человек. И вдруг он повел глазами и увидел меня, и тотчас же метнулся и пустился по серому камню, хлопая крыльями и задыхаясь от усталости. Я почти настигал его, но он бросился с обрыва в озеро и упал грузно, как мешок, растопырив крылья и ноги. Мишка Ребров тут же наехал и поймал его рукой за голову, и сломал ему шею у первого позвонка, и бросил его на воду, как рыхлую связку белых перьев, и поехал дальше.

Через минуту другой лебедь поднялся на гору немного подальше. Он был моложе и, наверное, ушел бы. Но белая сука набежала и бросилась и тотчас же отскочила. Он встретил ее сильными ударами крыльев и ног. Я стоял и смотрел на их единоборство. Белуха бегала кругом и старалась напасть сзади.

Но лебедь вертелся так быстро и шипел, подставляя ей свои крепкие черные лапы. Еще раз — и опять неудачно. Белуха рассердилась, с визгом бросилась вперед и сцепилась с лебедем. Оба покатились по земле, как белый клубок, и когда Белуха опять отскочила, лебедь лежал с перекушенным горлом и судорожно хлопал крыльями.

Огромное гусиное стадо, тысячи в три или больше, разбившись пластин на десять, плавало взад и вперед по озеру, но охотники не обращали на него внимания. Они загнали лебедей в узкий залив, куда с обеих сторон уже прибежали подростки с собаками. Я сошел вниз и побежал туда же по песчаному мысу подгорного берега. Залив был, как западня. Лебеди стали смирнее и, сбившись в кучу, плавали взад и вперед и жалобно кликали:

— Киги, киги, киги!

Люди, челноки и собаки окружали их со всех сторон и не давали им отбиваться в сторону.

Лебеди сжались так тесно, что казалось, будто плавает белый ком, остров лебяжьего пуха, из которого выросли длинные белые шеи, плавает взад и вперед и кличет неустанно:

— Киги, киги!

Солнце снова исчезло, и тучи сгустились, стало темнее. Поднялся сильный ветер и брызнул дождь. По озеру забегали волны с белыми гребнями. И вдруг далеко впереди, за грудой наносного леса, затеплился и, ярко разгораясь под ветром, засиял и забрызгал огонь. То Протолкуй обвел лодку по узкому протоку, разбил становище и кипятил воду для чая.