Север и Юг - [26]

— Я видел схожие плоды в оазисах, только оранжевые и сладкие, — мечтательно улыбнулся Сидше и спросил: — Можно это мыло опробовать? Я люблю редкости.

— Можно, — щедро разрешила Фог и снова уткнулась в маятник, остро жалея о том, что забыла двойную линзу на дирижабле. — Но предупреждаю, оно холодит немного… Ой, что это вы делаете?! — пискнула она до позорного по-детски.

Сидше смешно выгнул брови:

— Как — что? Раздеваюсь. Кто же купается в хисте, красавица?

Разоблачался капитан так непринуждённо, словно был один — и не глядела на него, пунцовея от смущения, Фог, не стерёг безмолвно чуть в отдалении, за деревьями, телохранитель… Соскользнула с плеч синяя хиста, за ней — рубашка тонкого полотна, размотался будто сам собою пояс и завязки у щиколоток, и вот Сидше уже остался нагим — фарфорово-белое тело в ярком полуденном солнце и в узорчатой, изменчивой тени древесных крон.

Фогарта смотрела во все глаза. По-юношески поджарая фигура, сильные ноги, шрам вдоль поясницы, и другой — от шеи и до лопаток, и татуировка — рой мотыльков, спиралью обвивающий грудь, спину, спускаясь по животу ниже и ниже…

Сидше стоял вполоборота, перебрасывая мыло из руки в руку, и улыбался, как восточная кукла.

— Я налюбовалась, — серьёзно сказала Фог, чувствуя, что ещё немного — и от её щек можно будет солому на растопку поджигать. — Можете идти купаться.

— Вы раните моё самолюбие, прекрасная госпожа, — деланно вздохнул Сидше и шагнул в озерцо, разом погрузившись в воду до колен.

Краем глаза наблюдая, как он плещется в озере, взбивая из зеленого мыла густую пену, Фогарта думала о том, где и при каких обстоятельствах можно получить шрам между лопаток…

…и выжил ли тот, кто когда-то ударил Сидше в доверчиво подставленную спину.

Следующая остановка была через три дня, а последняя — ещё через два, в степи, у самых границ пустынных земель. Фог спускалась из дирижабля совсем ненадолго, только чтоб искупаться и размять ноги, и дни напролет просиживала за переводом дневников Миштара или за обследованием проводящих жил. Опасных сгустков морт оказалось куда больше, чем она предположила сначала. Кое-где жилы, кажется, нарочно кто-то повредил. Калум, получивший от капитана хороший нагоняй, зверем смотрел на Фог и изображал не только немого, но и глухого и слабоумного одновременно.

На починку маятника, как назло, времени совсем не оставалось.

— Далеко осталось до Шуду?

— Как сказать, — прищурился Сидше. Сегодня он сам сел за штурвал вместо первого пилота. — Если ветер сохранится такой же благоприятный, то два — два с половиной дня лёту.

— Понятно, — обрадовалась Фог. — Кольцо Дуэсы, наверное, вам отдать надо, да?

— В Шуду и отдашь, когда одну услугу мне окажешь, — отмахнулся капитан. По лицу его пробежала тень. — Не нравятся мне те облака. Март, сходи к телескопу. Рассмотришь их хорошенько и мне доложишь. Да и к Калуму загляни, узнай, что барометр показывает.

Светловолосый телохранитель молча поклонился и вышел, а Фогарта уставилась на тучи поверх плеча Сидше.

— Что-то не похоже на грозу. Цвет не тот… Хотя я не очень-то в разбираюсь в атмосферных явлениях, — призналась она.

— Дело не в том, как выглядят облака, а в том, откуда они пришли. Эти, судя по ветру, родились в степи. Погода в здешних местах чаще ясная, а если и появляются тучи, то они наползают или с севера, из края озёр. Или с гор — с запада. Впрочем, позабудьте об этом, красавица, — улыбнулся вдруг Сидше беспечно, не отводя взгляда от горизонта. — Моё дело — доставить вас до города, ваше — расплатиться со мною, вот на том и остановимся. Чирре, бери выше, — бросил он пилоту.

— Сколько?

— Да триста для начала…

Фогарта поняла, что сейчас капитану не до неё, и покинула рубку.

С самого утра голова была какая-то тяжёлая, а теперь, после короткого и странного разговора — и вовсе разболелась. Впрок не пошли ни попытки отвлечься переводом, и ни подремать. В конце концов не осталось иного выхода, как выпить лекарство — порошок бурого цвета, давным-давно привезённый Дёраном откуда-то с востока. Действовало оно постепенно, и в ожидании эффекта Фогарта начала разбирать маятник.

Замена цепочки, капсулы, ограничители — всё это было в полном порядке. Фог принялась неторопливо раскручивать движущий механизм, то и дело подменяя металлические инструменты силой морт. Детали аккуратно ложились на белый платок. Дирижабль немного потряхивало — Фогарта решила, что от скоростного подъема, и поэтому шестеренки и капсулы то и дело норовили разбежаться.

А потом она заметила, что каждый раз детали убегают в одну и ту же сторону — к карте.

— Странно, — пробормотала Фог, переворачивая тонкий металлический лист. — Вроде бы обычная карта. Может, одна из встроенных капсул намагнитилась?

Пришлось снова доставать окулюс из сундука.

Поначалу, при маленьком увеличении, карта по-прежнему выглядела исправной. Но затем Фог перевернула её и, развесив по комнате побольше светильников, подкрутила окулюс.

На оборотной стороне начал проступать тончайший узор.

По невесомой паутине, туго натянутой на металлическую пластину, сочилась морт — до того жидкая, что даже цвет сменился с фиолетового на бледно-розовый. Вооружившись стальной иглой, Фогарта аккуратно поддела одну из нитей. Та сразу же лопнула с неприятным, дребезжащим звуком.