Севастопольские записки - [42]

Крылов поправляется — ему разрешили понемногу ходить. Когда он узнал, что немцы нет-нет да и забросят на командный пункт несколько снарядов, предложил переменить место его расположения, перебазироваться на мыс Херсонес. Высылаю туда рекогносцировочную группу.

План операции командарм утвердил. Теперь надо установить только «Д» и «Ч», то есть день и час начала операции.

Штаб артиллерии в свою очередь разрабатывает, составляет план артподготовки и сопровождения при бое в глубине обороны. Начальник штаба артиллерии полковник Н. А. Васильев со всей скрупулезностью разбирает каждый вариант. Менять артиллерийские позиции нам не приходится. Все наши батареи могут с тех мест, где они установлены, вести огонь в любом направлении.

Разрабатываемые мероприятия мы держим, конечно, в строгой тайне. Никто, кроме ограниченного круга лиц, о них не знает.

Противник совершил артиллерийский налет на район Французского кладбища. Оттуда донесли, что разбит склад снарядов. Не пристрелка ли это района предполагаемой высадки воздушного десанта?

Вместе с офицером штаба артиллерии я выехал туда.

Когда получаешь первое донесение, оно очень часто оказывается или слишком пессимистичным, или не в меру оптимистичным. Видимо, это получается потому, что люди, составляющие его, не успевают разобраться в деталях происшедшего. Так произошло и этот раз. По телефону передали, что разбит склад, а на самом деле — до десятка ящиков.

По пути осмотрел Французское кладбище. Небольшой двор, внутри часовня. Каменная изгородь с нишами, в которых кости. На стенах часовни — мраморные плиты с высеченными фамилиями генералов, офицеров и женщин (очевидно, санитарок или работниц служб), погибших во время штурма Севастополя в 1854–1855 гг.

Бывал я на Северной стороне, видел и наше Братское кладбище с часовней-храмом. Там — памятники русским солдатам, их самоотверженности и героизму.

С каждым днем все теплее и теплее. Буйно цветут сады. Песчаное побережье блестит на солнце, как бы приглашая отдохнуть. Да, отдохнуть бы, порадоваться пробуждению природы. Но ни до отдыха, ни до радости.

Мы заканчиваем оперативную маскировку. Осталось ввести в действие «штаб» третьей по счету прибывшей дивизии, которой нет, убедить противника, что группировка наших войск закончена.

Макеты танков перемещаем через день-два на новые места. Не связано ли участившееся появление «мессершмиттов» с нашей маскировкой? Не ведут ли они тщательную разведку с воздуха?

Но мы все еще не знаем, перегруппировывает ли свои войска противник, на это его и провоцируем. Нет сведений ни от агентуры, ни от армейской разведки. Достать бы хоть какого-нибудь «языка»…

Подобрали место для командного пункта армии на мысе Херсонес, в подземных хранилищах боеприпасов. Они пусты. Надо их оборудовать, проложить связь. Начальник отдела связи майор Богомолов и начальник инженерных войск подполковник К. И. Грабарчук, заменивший погибшего полковника Кедринского, обещают за несколько дней все сделать. Речь идет о прокладке подземного кабеля, без него связь будет крайне неустойчива. Даже на этом, теперешнем командном пункте, где и кабели и провода заложены моряками еще в мирное время и узел оборудован прекрасно, мы иногда теряем связь то с одной, то с другой дивизией. Правда, рвут и авиабомбы, и артиллерийские снаряды. Но кольцевая ее система, контрольные пункты позволяют быстро соединяться по обходным каналам. На Херсонесе все приходится делать заново, поэтому с переездом штаба армии решили повременить.

Несколько дней назад штаб и политотдел армии, пользуясь затишьем, по указанию Военного совета провели конференцию снайперов, на которой лучшие из них делились опытом. Интересно рассказывали о своей нелегкой «работе» Адамия, Левкина, Федоренко, Супруненко, Васильева и другие. Своим метким огнем эта группа снайперов уничтожила до двух батальонов фашистов. Как выяснилось на этой конференции, у нас в армии есть до 400 снайперов.

Радистам удалось получить довольно отрывочные сведения о неудаче, постигшей наши войска под Харьковом. Мы не верили немецкому радио, сообщавшему об этом, но…

Да, досадно и больно. Керченская операция, начавшаяся столь удачно, застопорилась. Под Харьковом — провал. Не может быть, чтобы мы не начали бить фашистскую сволочь по-настоящему! Не помню, кто сказал: «Русские любят долго запрягать, но потом быстро ездят». Не пора ли от долгой запряжки переходить к быстрой езде?

По имеющимся сведениям, на Керченском полуострове наши войска должны вот-вот перейти в наступление. Мы тоже готовы действовать, чтобы отвлечь силы врага. Первый сигнал — и мы начнем.

Первое апреля… С каким наслаждением мы в детстве и в юности встречали это день! По-старому обычаю в этот день можно безобидно обманывать друг друга. Даже беззастенчиво врать, конечно же без каких-либо корыстных целей. Некоторые лгут днями, месяцами, годами, лгут иногда всю жизнь. Ну, а это первоапрельское вранье, пустое и смешное, — явление чисто временное. Мы врали, выдумывая сногсшибательные новости. А вот на это 1 апреля никто из нас о такой смешной забаве и не вспомнил.

Весна на Черноморье выдалась чудесная. Погода стоит изумительная. На небе ни облачка и, главное — ни одного вражеского самолета. На переднем крае изредка перекликаются пулеметные очереди. Сидеть в казематах без дневного света в такие дни мучительно, почти невозможно.