Севастопольские записки - [19]

Прошло четыре дня. Работники отдела, кроме Безгинова и Никитина, — в подразделениях. У них задание — уточнить границы сложившегося после боев переднего края обороны наших войск и войск противника.

Работники отдела составляют оперативные сводки (мы два раза в день — утром и вечером — посылаем их в штаб флота). Перед этим они обзвонили штабы секторов, все уточнили, сверили, проверили.

После ноябрьских боев сводки стали довольно однообразные: «На фронте ничего существенного не произошло. Противник продолжает вести оборонительные работы. В течение дня (ночи) потери: раненых… убитых…».

Передний край нашей обороны определен уже достаточно точно. Офицеры отдела на месте в войсках, как того и требует командарм, сами прошли по всему переднему краю. Повсюду идет напряженная работа: роются траншеи, окопы, сооружаются блиндажи. Труд этот очень тяжелый, тем более в каменистых севастопольских грунтах. Работа идет главным образом ночью, так как днем немцы, завидев даже небольшое движение на нашей стороне, открывают артиллерийско-минометный огонь.

По ночам во всех секторах действуют поисковые партии. Их задача — достать «языка». Армия не может нормально действовать, не имея достоверных сведений о противнике, а их, кроме разведки, можно получить из опроса пленных. Захватить же их не всегда удается. Сегодня взят пленный — артиллерист 24-й дивизии, прибывшей из-под Харькова. Значит, у врага появились новые части на нашем фронте. Видимо, противник усиливает группировку.

Чтобы детально познакомиться со штабами секторов и дивизий, я ежедневно бываю в войсках.

Днями представился члену Военного совета армии бригадному комиссару М. Г. Кузнецову. Перед войной он был первым секретарем Измаильского обкома партии и по решению Центрального Комитета партии вместе с другими партийными работниками слушал курс лекций при академии имени Фрунзе. ЦК партии заранее подготавливал членов Военных советов на случай войны.

Сейчас в штабе установился твердый порядок работы. Мне ежедневно приходится дежурить с часу ночи до восьми утра. Принимаю донесения, звоню в штабы секторов, уточняю обстановку. В 6 часов докладываю Петрову, что произошло на фронте за ночь, получаю указания и, если это необходимо, передаю их в соответствующие части. В 8 часов Петров уезжает в войска, в штабе остается Крылов. С этого времени и до обеда мне можно отдохнуть. Под вечер всех нас собирает командарм или начальник штаба на совещание. Обмениваемся мнениями, советуемся, уточняем обстановку, получаем указания.

Размещаемся мы в небольших казематах без дневного света, в которых когда-то хранились пороховые заряды к орудиям и размещалась орудийная прислуга. Кабинет командарма находится с правой стороны при входе. Это крохотная комнатка. У стены — деревянный топчан, рядом — небольшой стол и два стула. Поставить еще что-нибудь нельзя — нет места. Напротив в такой же комнатушке находится узел телефонной связи. Чтобы вызвать кого-нибудь по телефону, Петров приоткрывает дверь своего кабинета и, повысив голос, отдает связистам приказание. Проходит минута-две, и связь установлена.

В несколько большей комнате размещаемся мы — полковник Крылов, комендант береговой обороны генерал-майор Моргунов, начальник его штаба полковник Кабалюк и я.

В нашем помещении — телефон. Линии связи идут по всем направлениям до конечных контрольных пунктов, а оттуда — в штабы дивизий и бригад. Они были заранее подготовлены штабом береговой обороны и надежно врыты в землю.

В помещении над казематами размещен оперативный отдел. Остальные отделы штаба — в зданиях неподалеку.

Петрова редко можно застать в своем кабинете. Он с утра до вечера в войсках: в штабах дивизий, бригад или просто в траншеях, окопах — на переднем крае среди бойцов. Пожалуй, не было ни одного бойца, который лично бы не знал его. Не случайно они называли его «наш дед Иван». Особенно много внимания уделяет он строительству оборонительных сооружений, не дает покоя инженеру армии полковнику Г. П. Кедринскому.

В городе и в порту взят на учет весь цемент, строятся разборные огневые точки. Их потом устанавливают на огневых рубежах. Работы подвигаются успешно. Саперы по ночам заняты созданием минных полей. Севастополь превращается не только в морскую, но и в сухопутную крепость.

По призыву городского комитета партии и городского комитета обороны все трудоспособные севастопольцы работают на оборону: в подземных комбинатах налаживается производство вооружения, ремонтируется боевая техника, изготавливается необходимая одежда и обмундирование для армии и флота.

Авиация противника почти ежедневно бомбит город и порт, но без особого ущерба. Корабли доставляют пополнение, боеприпасы, питание, увозят раненых, женщин и детей. В те дни, когда они приходят в Севастополь, — ведут огонь по противнику. Об их приходе мы узнаем от начальника оперативного отдела штаба флота капитана 2 ранга О. С. Жуковского и вместе с ним намечаем цели обстрела.

Уже совершенно определилась система огня в обороне. За восемь минут три четверти всей мощи огня нашей артиллерии можно сосредоточить на противнике в любой точке перед передним краем обороны. С начальником артиллерии армии полковником Николаем Кирьяковичем Рыжи и начальником штаба артиллерии полковником Николаем Александровичем Васильевым установлена тесная связь.