Севастопольская девчонка - [23]
Но опасные пробоины получили корабли Капудан-паши. На стодесятипушечном корабле ядра сбили почти весь такелаж. На виду у всей турецкой эскадры два больших корабля постыдно отступились от маленького, мечущего огонь брига…
И «Меркурий» под парусами, потемневшими в поро-ховом чаду, пошел на норд — норд-вест, к Севастополю. В его корпусе было 22 пробоины и 297 повреждений. Но никто не смел его преследовать.
На бриге все были готовы к смерти.
Было убито четверо и шестеро ранено.
…Мне нравится этот памятник.
На одном из четырех барельефов отлит в профиль Казарский — с эполетами, с жестким воротником морской формы.
Мне нравится думать, что ту же землю, которую чувствую я под ногами, чувствовал Казарский.
Мне нравится смотреть перед собой и видеть моряков, с нашивками или погонами, с жесткими воротниками морской формы. И думать: «А вдруг — Казарский»?
Ну, вот, например, идет из глубины бульвара лейтенант (правда, не капитан-лейтенант. Но ведь и Казарский был сначала лейтенантом, а уж потом, позже, капитан-лейтенантом). И видно, — не знаю, почему, но вид но, — что это настоящий «марсофлот», — из тех, о которых говорят: «морская косточка». Это только кажется, что форма — есть форма, и у всех одинакова. Нет не одинакова. Широченные морские «клеши» доживают свою жизнь разве где-нибудь на речных флотилиях. А в Севастополе, столице флота, уже несколько лет нет «клешей» — те, кто понимают толк в форме, ходят в строгих, чуть-чуть зауженных брюках. Фуражка на лейтенанте с примятым верхом — и будьте спокойны, не от того, что ему лень ее отутюжить и натянуть, как следует. Знаете почему? Посмотрите на памятник Нахимову. На адмирале точь-в-точь такая фуражка, с примятым верхом…
И согласитесь, зачем же надевать форму, если не надеяться стать Нахимовым, — по крайней мере, в душе
Между тем, лейтенант шел. И судя по всему, ко мне.
Он улыбнулся: по-моему — мне.
Он подошел и протянул руку: кажется, — мне.
Из-за моей спины протянулась чья-то рука и легла в его руку. Я оглянулась.
— Лена! — удивилась я. — Я тебя в темноте не узнала! — На самом деле, я не узнала ее потому, что у нее была новая прическа, — теперь уже с короткой стрижкой, — совсем по-новому перешитое платье. А ведь я даже раз оглянувшись, видела ее. Мимо нее прошли трое курсантов и спели, словно втроем, вместе вздохнули:
— А я-то не поняла, почему ты со мной не разговариваешь, — засмеялась Ленка.
— Казаков, Юрий, — протянул мне руку лейтенант.
— Левитин, — услышала я сзади. Оглянулась и увидела Виктора.
Мы все вместе пошли в Дом офицеров.
Видели бы вы нашу Ленку!
У нее в глазах свет блестел больше, чем в хрустальных люстрах. Она танцевала то с Казаковым, то с Виктором, — я с тем, кто оставался. Она сама подавала руку тому, с кем собиралась танцевать. Виктор старался встретиться со мной глазами: извинялся. Я улыбалась и пожимала плечами.
Казаков оказался, в самом деле, тем, о ком говорят: «офицер с мостика». Я бы никак не могла представить себе, что он служит на берегу. И он, действительно, сказал:
— По-моему, служить — это плавать.
Мы не много говорили — все-таки мы не очень-то были знакомы. Но у Казакова, когда он говорил, — каждое слово пахло морем. Он говорил, например, как звучат морские команды, что их смысл можно понять по звукам. Вот например:
— Левый кормовой швартов отдан! Чисто за кормой!
Но когда я услышала эти звонкие: энн… н-н… энн… н-н… м-м…
Казаков рассмеялся и сказал, что чаще, вместо команды слышится всего-навсего электрический ревун:
тм-там! тм-таМ! тм-та-аМ!
Он посмотрел на мое платье с тремя полосками на отворотах воротничка. Я очень люблю платье, которое слегка, совсем чуть-чуть, напоминает форму. Если б я не родилась девчонкой, быть бы мне в юнгах!
Наверное, рано или поздно я выйду замуж за Виктора. Виктор не моряк, не был им и никогда не будет. И что-то во всем этом у меня получается не по-севастопольски…
А Ленка относилась к Казакову, как относится победитель к занятой территории. Смотрела она только вперед, на то, что еще не завоевано. Незавоеванным был Виктор. И Ленка штурмовала Виктора. Правда, приходилось то и дело оглядываться. Ведь и на занятой территории надо заботиться о том, чтобы не терять позиций, не уменьшить влияния. Поэтому-то они и танцевала то с Виктором, то с Казаковым, строго соблюдая очередность.
Глаза ее блестели, вобрав весь свет от всех люстр. Волосы вдохновенным золотым ореолом осветили ее, закружившуюся в танцах.
— Правда, красивая наша Ленка? — спросила я Виктора.
— В управление Туровский вызывал меня, чтобы решить, как быть с Губаревым и Пряжниковым, — сказал Виктор.
— Что же ты молчал до сих пор? — рассердилась я. Ведь я все время, и разговаривая с Казаковым, и глядя на Ленку, думала о том, что произошло на участке.
— Когда же я мог сказать? — возразил Виктор. Это правда, — Ленка минуты не оставляла для разговора.
Я перестала танцевать и пошла впереди Виктора к открытому окну, у которого сейчас никого не было. Свежий ночной воздух тронул лицо.
— Решили наказать обоих, — сказал Виктор.
— Как обоих? — не поняла я. — А Костю — за что?
Герой романа “Ветры Босфора” — капитан-лейтенант Казарский, командир прославленного брига “Меркурий”. О Казарском рассказывалось во многих повестях. Бою “Меркурия” с двумя турецкими адмиральскими кораблями посвящены исторические исследования. Но со страниц романа “Ветры Босфора” Казарский предстает перед нами живым человеком, имеющим друзей и врагов, мучимый любовью к женщине, бесстрашный не только перед лицом врагов, но и перед лицом государя-императора, непредсказуемого ни в милостях, ни в проявлении гнева.
В своем новом произведении автор обращается к древнейшим временам нашей истории. Х век нашей эры стал поворотным для славян. Князь Владимир — главный герой повести — историческая личность, которая оказала, пожалуй, самое большое влияние на историю нашей страны, создав христианское государство.
О дружбе Диньки, десятилетнего мальчика с биологической станции на Черном море, и Фина, большого океанического дельфина из дикой стаи.
Генерал-лейтенант Александр Александрович Боровский зачитал приказ командующего Добровольческой армии генерала от инфантерии Лавра Георгиевича Корнилова, который гласил, что прапорщик де Боде украл петуха, то есть совершил акт мародёрства, прапорщика отдать под суд, суду разобраться с данным делом и сурово наказать виновного, о выполнении — доложить.
Действие романа «Земля» выдающейся корейской писательницы Пак Кён Ри разворачивается в конце 19 века. Главная героиня — Со Хи, дочь дворянина. Её судьба тесно переплетена с судьбой обитателей деревни Пхёнсари, затерянной среди гор. В жизни людей проявляется извечное человеческое — простые желания, любовь, ненависть, несбывшиеся мечты, зависть, боль, чистота помыслов, корысть, бессребреничество… А еще взору читателя предстанет картина своеобразной, самобытной национальной культуры народа, идущая с глубины веков.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Есть люди, которые расстаются с детством навсегда: однажды вдруг становятся серьезными-важными, перестают верить в чудеса и сказки. А есть такие, как Тимоте де Фомбель: они умеют возвращаться из обыденности в Нарнию, Швамбранию и Нетландию собственного детства. Первых и вторых объединяет одно: ни те, ни другие не могут вспомнить, когда они свою личную волшебную страну покинули. Новая автобиографическая книга французского писателя насыщена образами, мелодиями и запахами – да-да, запахами: загородного домика, летнего сада, старины – их все почти физически ощущаешь при чтении.
Петер Хениш (р. 1943) — австрийский писатель, историк и психолог, один из создателей литературного журнала «Веспеннест» (1969). С 1975 г. основатель, певец и автор текстов нескольких музыкальных групп. Автор полутора десятков книг, на русском языке издается впервые.Роман «Маленькая фигурка моего отца» (1975), в основе которого подлинная история отца писателя, знаменитого фоторепортера Третьего рейха, — книга о том, что мы выбираем и чего не можем выбирать, об искусстве и ремесле, о судьбе художника и маленького человека в водовороте истории XX века.
Взглянуть на жизнь человека «нечеловеческими» глазами… Узнать, что такое «человек», и действительно ли человеческий социум идет в нужном направлении… Думаете трудно? Нет! Ведь наша жизнь — игра! Игра с юмором, иронией и безграничным интересом ко всему новому!