Севастополь в огне. Корабль и крест - [68]

Окрестности Севастополя, Крым

Перед пластунами показалась мортирная батарея Святой Марии. Над ней в скале чернел вход в штольни, найденный Билей.

На батарее царило полное спокойствие. Кто-то из пушкарей еще дремал около мортир, задравших свой зев в небо, кто-то закусывал. Ветерок колебал постиранное нижнее белье, висящее на веревках рядом с орудиями. Из-за него на батарею бодро входил отряд Били.

Севастополь, Крым

У открытой двери блиндажа в подвесной койке мертвым сном спал Даниил, продежуривший всю ночь. Ни выразительное чтение Павла Степановича, ни нарастающая стрельба никак не мешали ему.

У порога, рядом с небольшой печуркой, сидел флотский бомбардир с длинными вислыми усами и зашивал рубаху. Закрепив стежок, он перекусил нитку и выглянул наружу.

В блиндаж вбежал молодой солдатик.

– А серб Данила где? – спросил он.

– Вот, – ответил бомбардир.

Солдатик дернул Даниила за плечо, и тот сразу открыл глаза.

– На мортирной батарее шум… – начал солдатик, но Даниил не дослушал его, схватил оружие и выскочил из блиндажа.

Павел Степанович стоял на правом фасе бастиона с подзорной трубой в руках.

За его спиной раздавались команды канониров:

– Все на палубу! Орудия к борту!

Отдавали они их по-прежнему, по-морскому, хотя из двадцати пяти тысяч моряков Черноморского флота, которые защищали Севастополь, на его бастионах в живых уже оставалась едва ли пятая часть.

К Павлу Степановичу подбежал Даниил и запрыгнул на бруствер.

– Извольте-с! – сказал офицер и передал ему подзорную трубу.

Даниил припал к окуляру, стал жадно всматриваться, поводя трубой влево и вправо.

– Надо полагать, это ваши пластуны под турок перерядились! – заметил Павел Степанович, который при этом покусывал ус и быстро что-то соображал.

Даниил опустил подзорную трубу.

– Братушки, ждать не можно! Павел Стефанович! – завопил он в отчаянии. – Побьют там наших!

Павел Степанович обернулся к бастиону. В этом щуплом и вроде бы совершенно не военном человеке сразу проступили поколения русских дворян, готовых умирать на поле боя.

– Благодетели мои, слушай команду! – сказал он негромко, но так, что все его услышали. – Идем товарищам на выручку! Об отступлении не только не рассуждать, но и не мыслить! Убитых и раненых не подбирать, противника сопровождать ружейным огнем! По залпу картечью в их правый фас, в штыки, товарищи, за мной! – Павел Степанович взял из рук солдата, стоявшего рядом, винтовку с примкнутым штыком и перепрыгнул через бруствер.

За ним устремился и Даниил.

С бруствера вниз потекла человеческая волна, в которой было еще много матросов.

Близ станицы Тимашевской, Кубань

Ольга выходила со службы, когда от монастырских ворот к ней быстро подошла миловидная девушка-послушница и сказала:

– Ольга Леонтьевна, вас от ворот какой-то черкес спрашивает.

– Да какой же черкес, Евдокия?

– Страшный, глазища, как блюдца, черный весь! Вот какой!

У ворот монастыря в седле сидел Иса. При появлении Ольги он спешился, почтительно поклонился и сказал по-черкесски:

– Да будет твой день добрым, сестра!

– Мир с тобой, – на том же языке ответила ему Ольга, поклонившись в пояс.

– Я – Иса, послан к тебе Али. Он просит тебя писать мужу два слова: «Иса нашел».

– Что нашел и для кого? Как мне написать об этом?

Иса не ответил, поклонился и сел на коня.

Из-за створки калитки, проделанной в воротах монастыря, выглянула Евдокия и сразу спряталась. Иса заметил ее и улыбнулся, но его лицо тут же снова стало непроницаемым.

– Если рот держать закрытым, то голова будет цела. Кто не поступает так, тот слабоумный! Напиши только два слова, – ответил он Ольге и с места пустил коня в галоп.

Балаклава, Крым

Слейтер открыл глаза. Он лежал на походной койке. Над ним трепетало белое полотнище большой палатки. Слейтер приподнял голову и увидел, что раны на его груди уже были перевязаны чистым бинтом, белье на нем тоже было переменено. Сбоку от него, на соседней койке, безучастно лежал какой-то матрос.

Часть пятая. Корабль и крест

1

Балаклава, Крым

По пристани Балаклавы быстро шла молодая женщина. Ее тонкую талию подчеркивал черный редингот, соломенная дорожная шляпа прикрывала высоко заколотые светлые волосы. В одной руке она держала небольшой саквояж, а в другой – изящную трость, которой иногда помогала себе при ходьбе.

Из-за канатных бухт и бочек, громоздившихся за ее спиной, выбрели два моряка с «Таифа». Оба они были в том состоянии, когда алкоголь превращается внутри человека в стекло и уже не мешает ему жить и двигаться. Оба они уцелели в штольнях, сопровождали Ньюкомба в его кавказской экспедиции, а сейчас слонялись по берегу и пропивали последние деньги.

– Как тебе эта корма, Джимми? Если пушечное вооружение у нее тоже на высоте, то это та еще штучка! – проговорил один из них.

– Эдди, в этих делах я крепко стою за клюз поýже!

– Говорю тебе, – это шлюха, из тех новеньких, что прибыли на днях!

– Мы на мели, нам ее не купить.

– Брось ты! Мы сейчас выбьем из нее скидку на опт. Эй, красотка, табань левой! – заорал он в спину девушке, но она только слегка ускорила шаг.

Эдди и Джимми бросились за ней в погоню и скоро нагнали.

– Эй, это мы тебе! Сколько ты берешь? Да не беги так, курочка! – проговорил Эдди и положил ладонь на плечо девушки.