Сеть Сирано - [27]
Закончить или продолжать? Вот в чем вопрос мой глупый, наивный, тусклый, предрассветный. И если б с тетками я не пила, бездумно, шумно, за компанью, давно бы видела цветные сны. И уж точно не забыла бы про Илюшенькину нижайшую просьбу, относительно публикации, или точнее не публикации, моей поэтической подборки.
Тетка
Ну все, хватит! С сегодняшнего дня завязываю. Повеселились немного, порезвились, пора и честь знать. А то вдруг, увлекусь, втянусь, подсяду на эту разухабистую дребедень, кто будет меня спасать? Все-таки эти компьютерные штучки не для нас, слабонервных. Близко к сердцу мы все принимаем, переживаем, тратимся. А ради чего? Нам же самим, престарело-скучно-убогим, давно уже ничего не нужно. Нам бы только Оленьку спасти. Отвести, уберечь, пристроить и зажить, наконец, спокойно и празднично. Внуков, как говорит Надька, дождаться, правнуков. Праправнуков, прапраправнуков и прочих многочисленных в своей сопливости карапузов. В порыве щенячьей нежности накроить из простыней носовых платков, чудовищных, необъятных размеров, подрубить их аккуратным потайным швом, вышить гладью на каждом метки, сложить все это добро в заплечный мешок и вынимать оттуда по мере надобности. Выстроить для милых крошек песочницу и сваливать туда по утрам свой сыплющийся из всех дыр песок. Играйте, дети! Ваша добрая «пра-пра» завтра еще навалит. Чего-чего, а этого добра у нас довольно. Злые, гадские дети! Цветы жизни. Один сопливее другого. И каждый орет: Бабушка! Бабушка!
Какая я вам бабушка, черти! Я еще настолько молода и где-то даже хороша собой, что все компьютерное сообщество буквально сходит с ума, когда Неуловимая Джоанна выходит на свою охоту. Даже неудобно как-то. Хотя бы одним глазком взглянуть, кого там еще к нам за ночь намело. И сразу за работу. За выполнение своих прямых обязанностей, дающих нам надежду на хоть и скромное, но все же существование. Итак, шалунишки, кто там у нас в малиновом берете? На ком шапка ярче всех горит?
Тетка набрала пароль и вошла. Желтый маячок в углу неусыпно моргал: пять новых сообщений. Прямо скажем, негусто, но лучше мало, чем ничего. Ну, пацаны, кто там у нас, на новенького, отзовись!
Новеньких было четверо. И один конверт от избранного. Начнем с последнего, подумала тетка. Он нам куда дороже, мы же его сами полюбили, сами будем и доставать. Она быстро перешла на нужную страницу и, увидев, кому она была обязана этой нечаянной радостью, не сразу поверила своим глазам. Желтый прямоугольник с одним нераскрытым и одним прочитанным сообщениями призывно светился точно напротив портрета Сашки Епифанова. Какой ужас! Какой, кошмар! Что делать? Куда бежать?
Самой вскрыть или девок позвать? А причем тут девки? Мой личный профайл, мое личное, принадлежащее только мне сообщение. Почему я, собственно, должна?
После недолгого колебания тетка дважды кликнула на мышь и раскрыла Сашкину корреспонденцию. Каково же было ее удивление, когда она поняла, что первое сообщение пришло не от него, а напротив, ему. Епифанов просто отреагировал на крик души, вырывающийся из раскрытого конвертика с именем Джоанна. Коротко и призывно: согласна. Два часа пятнадцать минут, не далее как вчера. Как раз в то бесшабашное время, когда они с девчонками рассказывали и показывали Олюшке Епифанова…
Как же это получилось? Неужели она такая пьяная была, что не закрыла почту, и кто-то из девчонок воспользовался? Только кто? Витуся или Надька?
Согласна, мол, мой родной на все, чем бы ты меня ни порадовал после стольких лет разлуки. А он, подлец, каков? Как ты мог, Епифанов? Если бы ты только знал, если бы только догадывался, кому ты назначаешь встречу «в любое удобное тебе время, дорогая!» Да где же тебе? Да как же так? Купился, гад, на красивую картиночку, на девочку невинную, ангела легкокрылого. Свежанинки ему подавай, упырю новоявленному, сластолюбцу пожилому, климактерическому. Куда ты лезешь, паршивец мохнатый, на нашу красу несказанную? Тоже мне, Дед Мороз, исполнитель желаний! А посох твой не обломится? Обмылок не обмылится часом? Не скукожится? Отстоит в неравном бою свои основные позиции? Позу свою фирменную, облюбованную? Заход с разбегу сзади и до самого упора. А ты подумал, звереныш, кому это может понравиться?
Хотя… А почему бы и нет? Кому-нибудь — возможно. Но не нам брошенным и обойденным, обделенным женским глупым счастьем, обездоленным. Неужели я так и уйду, не вкусив?
Тетка громко втянула носом воздух и приложила ладонь к левой груди. Бьется бедное, как же оно бьется! Как же ему хочется хоть раз попробовать себя в настоящем деле. Проверить себя и в душевной смуте, и в бессонных томлениях, и в беспочвенных фантазиях, и в несбыточных, все еще девичьих мечтах. Что будет с ним невинным, неопытным, невостребованным, если это вдруг случится, не дай бог, произойдет?
Да разве такое возможно? Если раньше было не дано, то теперь и подавно. Не Сашка же, в самом деле? Не Епифан же очумелец на все ручки раскроет ее, теткину, дремавшую столько лет чувственность? Нет, не греет он меня, не тлеет у меня ничего, внутри совсем не горит. Так себе, любопытствуем, скуки ради, как вы там? Где? Что?
Это история любви — страстная и беззащитная, смешная и трогательная, понятная и близкая каждой женщине.Когда Маша встретила мужчину своей мечты, мужчину с большой буквы, то окунулась в страсть как в омут. С головой. Ее подруга Юля пытается вернуть Машу на землю в редкие минуты просветления в Машиной голове. А страсти там действительно пылают нешуточные — просто смертельные. Юля недоумевает: зачем нужна эта любовь, если от нее люди «умирают»? Но для кого любовь — товар, а для кого — смысл существования. Каждый выбирает сам.
Тонкая психологическая проза о любви.В центре романа - любовный треугольник. Но не тот, равнобедренно-классический, где она любит его, а он, с тем же рвением - другую.Здесь угадывается иная, неизвестная науке, геометрическая форма, в которой потерянная женщина мечется между двумя в равной степени достойными претендентами. Ее зовут Карлсон, а его, соответственно, Малыш, и их совместное счастье было так же коротко, как и детство.Наступила пора прозрения, и на смену цветным сумасшедшим снам пришли тревожные будни.
Книга Тимура Бикбулатова «Opus marginum» содержит тексты, дефинируемые как «метафорический нарратив». «Все, что натекстовано в этой сумбурной брошюрке, писалось кусками, рывками, без помарок и обдумывания. На пресс-конференциях в правительстве и научных библиотеках, в алкогольных притонах и наркоклиниках, на художественных вернисажах и в ночных вагонах электричек. Это не сборник и не альбом, это стенограмма стенаний без шумоподавления и корректуры. Чтобы было, чтобы не забыть, не потерять…».
В жизни шестнадцатилетнего Лео Борлока не было ничего интересного, пока он не встретил в школьной столовой новенькую. Девчонка оказалась со странностями. Она называет себя Старгерл, носит причудливые наряды, играет на гавайской гитаре, смеется, когда никто не шутит, танцует без музыки и повсюду таскает в сумке ручную крысу. Лео оказался в безвыходной ситуации – эта необычная девчонка перевернет с ног на голову его ничем не примечательную жизнь и создаст кучу проблем. Конечно же, он не собирался с ней дружить.
Жизнь – это чудесное ожерелье, а каждая встреча – жемчужина на ней. Мы встречаемся и влюбляемся, мы расстаемся и воссоединяемся, мы разделяем друг с другом радости и горести, наши сердца разбиваются… Красная записная книжка – верная спутница 96-летней Дорис с 1928 года, с тех пор, как отец подарил ей ее на десятилетие. Эта книжка – ее сокровищница, она хранит память обо всех удивительных встречах в ее жизни. Здесь – ее единственное богатство, ее воспоминания. Но нет ли в ней чего-то такого, что может обогатить и других?..
У Иззи О`Нилл нет родителей, дорогой одежды, денег на колледж… Зато есть любимая бабушка, двое лучших друзей и непревзойденное чувство юмора. Что еще нужно для счастья? Стать сценаристом! Отправляя свою работу на конкурс молодых писателей, Иззи даже не догадывается, что в скором времени одноклассники превратят ее жизнь в плохое шоу из-за откровенных фотографий, которые сначала разлетятся по школе, а потом и по всей стране. Иззи не сдается: юмор выручает и здесь. Но с каждым днем ситуация усугубляется.
В пустыне ветер своим дыханием создает барханы и дюны из песка, которые за год продвигаются на несколько метров. Остановить их может только дождь. Там, где его влага орошает поверхность, начинает пробиваться на свет растительность, замедляя губительное продвижение песка. Человека по жизни ведет судьба, вера и Любовь, толкая его, то сильно, то бережно, в спину, в плечи, в лицо… Остановить этот извилистый путь под силу только времени… Все события в истории повторяются, и у каждой цивилизации есть свой круг жизни, у которого есть свое начало и свой конец.
С тех пор, как автор стихов вышел на демонстрацию против вторжения советских войск в Чехословакию, противопоставив свою совесть титанической громаде тоталитарной системы, утверждая ценности, большие, чем собственная жизнь, ее поэзия приобрела особый статус. Каждая строка поэта обеспечена «золотым запасом» неповторимой судьбы. В своей новой книге, объединившей лучшее из написанного в период с 1956 по 2010-й гг., Наталья Горбаневская, лауреат «Русской Премии» по итогам 2010 года, демонстрирует блестящие образцы русской духовной лирики, ориентированной на два течения времени – земное, повседневное, и большое – небесное, движущееся по вечным законам правды и любви и переходящее в Вечность.