Сестры Гримм - [14]

Руби встала, стряхнув с юбки насекомых и травинки, дерзнувшие пристать к хлопковой ткани.

– Пойдем. Возможно, твоей бабушке нужно помочь обслуживать посетителей, которых бывает так много в пору послеобеденных чаепитий, – сказала она. – Всех этих старых дам, которые жаждут кексов с изюмом.

– Что такое «жаждут»? – спросила Скарлет, встав с земли. Но ее мать, размашисто шагающая по лужайке, уже успела пройти половину расстояния до дома и не услышала вопроса. Тогда Скарлет, оглянувшись на опаленную маргаритку, нехотя побежала за ней.

Лиана

– Иди сюда, я хочу показать тебе кое-что особенное.

Лиана подняла глаза на свою маму, сидевшую на диване. На коленях у нее стоял резной деревянный ларец, выкрашенный белым. По тому, как Изиса держала его, Лиана поняла, что внутри находится что-то ценное.

– Что? – Девочка оставила на журнальном столике свой альбом для зарисовок, в котором начала набрасывать белые деревья с осыпающимися белыми листьями, и подошла к своей маме. Изиса посадила ее себе на колени.

– Сейчас я покажу тебе их, – сказала она, – но ты никому не должна о них говорить.

Лиана задумалась.

– Даже?

– Тете, – поправила ее мама. – Нет. Тете Нья и подавно нельзя рассказывать о них.

Дочь медленно кивнула и не стала спрашивать Изису, почему. Она никогда не задавала этот вопрос. Ни разу не спросила, почему как-то ночью они покинули Гану, приехали в Лондон и так тут и остались. Не спрашивала она и о своем отце – ни как его зовут, ни где он сейчас, ни жив ли он вообще.

Сидя неподвижно и прямо на коленях своей матери, Лиана ждала. Она чувствовала, что мама хочет поведать ей какой-то секрет, а поскольку Изиса Чивеше хранила множество секретов и почти никогда не открывала их, нынешнее ее намерение что-то рассказать своей дочке можно было считать большой удачей. В связи с этим руки Лианы подрагивали от радостного возбуждения.

– Я уже давно хочу показать тебе их, vinye, – сказала женщина. – Но мне пришлось подождать, когда ты достаточно подрастешь.

Малышка удивленно подняла глаза.

– Но мне же еще только семь лет.

– Возможно.

Лиана недоуменно сдвинула брови.

– Ну, думаю, так оно и есть, – согласилась Изиса, – но это, если измерять возраст в годах. Несмотря на возраст, ты уже сейчас куда более развита, чем большинство твоих ровесников, не забывай об этом.

Девочка не знала, что ответить, и потому не сказала ничего.

– Давай сядем на пол, – подняв Лиану с колен, Изиса встала с мягкого дивана, сняла с ног туфли из змеиной кожи и уселась на полу около журнального столика. Дочку она посадила рядом.

– Мы что, играем в какую-то игру, Dada? – спросила Лиана, когда мать открыла шкатулку и осторожно, словно беря из кроватки новорожденного младенца, извлекла оттуда колоду карт.

– Не совсем, – ответила Изиса и, немного подержав карты в ладонях, начала тасовать их. Чуть слышно пробормотав какие-то слова, она медленно достала из колоды три карты и положила их рубашками вверх рядом с альбомом Лианы. – И перестань называть меня Dada, в Англии ты должна называть меня «мамой». Не забывай.

– Мы будем играть в снап[12]? – с надеждой спросила Лиана. Мама редко разрешала ей играть в игры, которые не носили образовательный характер.

– Нет, – Изиса махнула рукой, – эти карты особенные. Если задать им вопрос, они ответят на него.

– Вопрос о чем?

– Обо всем.

– Но как? – удивилась Лиана. – Если они не могут говорить, как же они ответят?

– Они говорят не так, как мы, – улыбнулась Изиса. – Поэтому и слушать их нужно немного по-другому.

Лиана попыталась разобраться, что к чему, но из этого ничего не получилось, и ей пришлось спросить:

– В каком смысле? Как?

Ее мать подалась вперед и перевернула первую карту.

– Глазами, а не ушами.

Девочка тоже подалась вперед, вглядываясь в картинку на лицевой стороне карты – изображение мужчины и женщины, скованных вместе кандалами на лодыжках. Женщина была одета нарядно, в шелка и меха, а мужчина был нагой, имел зеленоватую кожу, красные глаза, волосы, причесанные в виде рогов, и копыта вместо ног. Она стояла, отвернувшись в сторону, а он смотрел на нее так, словно хотел получить нечто такое, чего женщина никак не желала ему отдавать. Глядя на картинку, Лиана заплакала.

– Что с тобой, малышка? Почему ты плачешь?

– Я не плачу. Я не хочу знать, – пробормотала она. – Я не спрашивала. Я не хочу, не хочу…

– Чего ты не хочешь знать?

– Он опасен, Da… то есть мама, – сказала Лиана. – Он причинит тебе зло, он…

– Не говори ерунды, Ана, – перебила ее Изиса. – Дьявола не существует, это просто символ.

– Что такое «символ»?

Мать девочки нахмурилась.

– Разве ты не знаешь?

– Конечно, знаю, – ответила Лиана, хотя на самом деле она не знала этого слова. – Я просто…

– Вот и хорошо, – Изиса ободрительно сжала руку дочери. – Не беспокойся, Дьявол – это не то, что ты думаешь. Посмотри… – она протянула руку и перевернула остальные две карты.

Все еще шмыгая носом, девочка поглядела на карты из-под руки матери.

Шестерка Кубков – мама-русалка с сыном, протягивающим матери вазу, полную цветов и звезд. Эта карта немного успокоила Лиану, но карта Башня показалась ей еще более жуткой, чем карта Дьявол, – на этой картинке дул серый ветер, на фоне которого стояла разрушающаяся каменная башня, а из ее окон падали мужчина и женщина, летящие в объятия смерти.