Сестрички - [63]

— Я так рада познакомиться, — говорит Дженис. — Я слышала, что с тобой Виктор наконец-то счастлив. Чем скорее разведемся мы и поженитесь вы, тем лучше.

Эльза хотела было возразить, что замужество не входит пока в ее планы, но…

— Здорово иметь мачеху-ровесницу, — вступает Уэнди, настолько откровенно прижимаясь к Киму, что ему трудно владеть пером. — Я свяжу тебе подвенечное платье. Из серебристого шнура. Будет шикарно. Я видела такое в журнале «Вог».

— Намучаешься, — предупреждает Эльза.

— Ну не чудо ли! — обращается Джемма к Виктору. — У твоей дочери и будущей жены дни рождения совпадают! Я знаю, что у них разница в год, но это удивительно.

Ким что-то бормочет себе под нос.

— Что ты сказал? — рявкает Виктор.

— Ничего, — качает головой Ким.

— Нет, сказал! Что? Говори, если ты мужчина! — У Виктора покраснели скулы. Кажется, сейчас ни одно кресло в комнате его не устраивает. Он меряет гостиную шагами, грозно поглядывая на молодого возмутителя спокойствия.

— Я сказал, что ничего удивительного. Скорее похоже на самый обычный инцест. Распространенное явление для мужчин твоего возраста. У них просто нюх на собственных внебрачных дочерей.

Немая сцена. Дженис и Виктор разом вспыхивают. Эльза разевает рот. Ким и Джемма улыбаются. Невозмутима только Уэнди. Ей, правда, Ким велел достать вязание, чтобы руки занимались делом, а не глупостями. Позднее он же, Ким, объяснил, что детям нежелательно видеть своих родителей обнаженными. Физическая и душевная нагота родителей губительно действует на психику юного поколения. А Уэнди с малых лет ходила среди голых папаши и мамаши. Да и Виктору частенько приходилось видеть своих в самом бесстыдном виде.

— Режем торт! — нарушает тишину Джемма. — Ну-ка, девочки, вместе. Вы обе именинницы.

Эльза и Уэнди нехотя подходят друг к другу и… вонзают ножи в нежную, душистую, бело-розовую плоть.

— Вот умницы, наши большие девочки, — замечает Ким, получив кусочек.

— Так что с твоим глазом? — немного смущенно еще раз спрашивает Виктор.

— Ты здесь не при чем, — вновь холодно отвечает Дженис.

— Ничего позорного и постыдного в проявлении человеческих чувств нет, — заявляет Уэнди. — Так же как и в проявлении человеческой природы. Именно так ты всегда говорил мне, отец, хотя сам стыдился меня. Но я не в обиде. Особенно теперь. Синяк под глазом мать получила от разгневанной супруги своего любовника. Точнее, одного из многих своих любовников. Он плотник. Приходил ремонтировать гардероб в спальне.

Голос Уэнди дрогнул, ибо в глазах своих непутевых родителей она заметила слезы. Добрый знак.

— Гардероб, между прочим, великолепный, — совершенно не к месту сообщает Виктор. — Красное дерево. Когда я уходил, он был в отличном состоянии.

— А теперь дверца не закрывается.

— И что? Ты нашла в справочнике мастера, ломастера, который разобрал весь шкаф, вместо того, чтобы перевесить одну створку?

— Да.

Дженис смотрит Виктору в лицо. Она не боится его гнева. Та, прежняя Дженис, осталась в прошлом. Слезы побеждают Виктора. Он всхлипывает и сжимает руки Дженис. И в этот раз она не отнимает ее.

— Прошу прощения. Мне надо подняться к себе. Это слишком, — отрывисто произносит он и выходит прочь. За ним идет Дженис. Он высокий, а она коротышка, но двигаются они совершенно одинаково, будто это одно и то же создание, только в разном масштабе взятое.

Эльза стоит разинув рот.

— С днем рождения! — торжествует Джемма. — Поздравим девочек песней!

Глава 14

— Мне было так одиноко, — из недр постели говорит Дженис. — Я пыталась развлечь себя, но чувствовала, что это неестественно.

— Я не в состоянии больше оставаться старьевщиком, — вторит ей Виктор. — Как хобби это приемлемо, но как образ жизни — невыносимо.

— Дома ужас что делается.

— Неважно. Что это за парень у Уэнди.

— Не знаю. Она только вчера его встретила. А что за девушка у тебя?

— За нее не беспокойся. В сущности, ей все равно — кто, где, с кем…

— Тогда она получит от жизни то, что заслуживает, — говорит Дженис, глядя на Виктора здоровым, ясным глазом и не глядя другим, больным.

Виктор засыпает. За ним и Дженис. А просыпается Виктор другим человеком. Он полон невероятного чувства покоя и облегчения, как человек, очнувшийся после дурного сна. Он смотрит по сторонам и видит знакомый реальный мир и прежде всего — Дженис. Они рядом. Виктор будит ее и они вместе спускаются по ложно-мраморной лестнице, идут по сумрачным коридорам через весь дом в кухню, выходят на хозяйственный двор, где за помойными ящиками Виктор находит многострадальную (одна перекладина уже сломана, морщится он) библиотечную стремянку и берет ее под мышку.

— Воруем потихоньку? — чуть виновато интересуется Дженис.

— Именно, — откликается Виктор.

Они идут вокруг всех построек к гаражу, где заперта машина. Виктор проникает сквозь маленькую дверь внутрь, открывает «вольво», достает одеяло и бережно заворачивает добычу. Затем садится за руль, включает двигатель и резко жмет на газ. Гаражные воротца — легкое препятствие. Как очень многое в доме миллионера Хэмиша, они сделаны из бросовых пластиковых панелей. Дженис усаживается рядом с Виктором, и они подкатывают к веранде. Французские окна открыты. За чайным столиком Уэнди. Виктор кивком подзывает ее. Она покорно забирается на заднее сиденье. За ней следует Ким. Направляется за ними и Джемма, но ее коляска через порожек французского окна проехать не может.