Сестренки - [4]

— Только проблемы у нас все время имеются, — вздохнул генерал. — К примеру, большая часть загсов еще не предоставила нам свои книги в электронном виде… Отдел по добыче фотографий работает на всю катушку, сканируя фотографии классов всех школ страны. Но у нас их, к сожалению, пока что 2 %… Провести поиск по архивам «Газеты Выборчей» и «Трибуны» проблем не представляет, но вот уже старые подшивки газет и журналов необходимо считывать с микрофильмов. Правда, библиотеки сотрудничают с нами охотно, но ведь за предоставление данных им следовало бы что-то и заплатить наконец…

Президент повел взглядом по стальным шкафам.

— Генерал, пани Катаржина, обещаю сделать все, чтобы обеспечить финансовые средства на последующее развитие системы… Хлопоты будут, ведь все это под строжайшей тайной, но для начала я переведу вам три миллиона из специального резерва. А вам, пани, необходимо обеспечить охрану…

— Самая лучшая охрана — это тайна, — улыбаясь, прокомментировал генерал. — Личность пани Крушевской на данный момент известна всего лишь трем особам. И все три находятся в этом помещении. О существовании Базы известно чуть большему числу специалистов, но истинные возможности системы известны лишь немногим. А возможности эти постоянно растут… И кто знает, какого уровня достигнут…

Президент кивнул.

— И проследите, чтобы так оно и оставалось, — очень серьезно сказал он.

Президент с генералом попрощались и вышли. Девушка осталась сама. Она вытащила из-под письменного стола картонную коробку с микрофильмами и поместила первую катушку в специальном устройстве для считывания. В соседнее устройство вставила вторую катушку. Если бы генерал видел, что делает его сотрудница, весьма удивился бы. Вводимые сейчас данные, годовые подшивки «Варшавского Курьера» начала XIX века никак не могли быть полезными для текущей работы его отдела.

Мог ли он предположить, что его самая доверенная сотрудница в свободное время использует Систему для реализации своих личных целей? Тем не менее, догадывался…

* * *

Пожилой хранитель медленно шествовал по анфиладе залов. Здание Национального Музея в Варшаве в это время было практически пустым. В стекла бил тяжелый, осенний дождь. До времени закрытия оставалось еще четверть часа. Он вошел в галерею древнего искусства. Вряд ли, чтобы здесь сегодня кто-то еще появился. Хранитель прошел вдоль витрин, радуя глаз собранными сокровищами множества поколений, которые ушли в забытье. Проверил влажность воздуха на гигрометрах. С помощью пульта дистанционного управления включил охранную систему, захлопнул тяжелую дверь. Протянул шнурок сквозь колечко из стальной проволоки и, вдавив его в пластилин, сделал оттиск личного штампа.

За окнами уже наступил сырой, сентябрьский вечер. Уши музейного сотрудника уловили шум деревьев, немилосердно терзаемых ветром. Он поднялся на второй этаж. Зал с картинами фламандских мастеров… И вот часть, посвященная польскому искусству. Со стен на него глядели портреты давным-давно умерших людей. Хранитель любил иногда остановиться, чтобы поглядеть им в глаза. Ему не нужно было читать табличек под картинами. Он всех их знал на память. Хранитель уже приближался к последнему залу, как вдруг услышал фрагмент сердитого монолога. Кто-то из посетителей, несмотря на позднее время, все еще находился в музее. Хранитель удивленно поднял кустистые брови, глянул на часы. Не думал он, что еще на кого-нибудь наткнется. До закрытия минут десять.

Он остановился на пороге. Молодая девушка, стоящая рядом с висящей на стене картиной, услышала его шаги и удивленно обернулась. Увидав сотрудника музея и явно успокоившись, она вернулась к рассматриванию произведения.

Хранитель слегка усмехнулся.

— Вижу, вам этот портрет нравится? — дружелюбно начал он.

Девушка обернулась. Светло-русая коса блеснула золотой лентой.

— Я прихожу сюда, чтобы черпать идеи, — ответила она.

— Вам известно, кто изображен на этой картине? — заинтересовался хранитель.

Описание находилось прямо у входа в зал.

— Это Станислава Крушевская, — спокойно сказала девушка. — Моя дальняя, можно сказать, прапрабабка. А точнее, кузина, — задумалась она. — Двоюродная прапрабабушка? Это сложно выразить словами, поскольку нас разделяет пятнадцать или, может, восемнадцать поколений… А я — Катаржина Крушевская.

Хранитель тоже представился.

— А может это лишь случайное совпадение фамилий? — предположил он.

— Сходится название деревни и герб, которым, как печатью, пользовались мои предки, — пояснила та. — Хабданк, как и она… Вообще-то, имеется несколько семейств Крушевских, но только одна с таким гербом… Из каталога следует, что портрет был написан в 1678 году.

— Правильно, — кивнул музейщик. — Художник, к сожалению, неизвестен, хотя у нас есть несколько предположений.

Девушка на портрете была темноволосая, а слегка выступающие скулы придавали ей немного восточный вид. На груди у нее был небольшой серебряный крестик, инкрустированный рубинами..

— А откуда известно, когда появилась эта картина? — спросила современница. — Я нашла сведения, будто бы Станиславу Крушевскую разыскивали в связи с убийством собственного мужа в 1609 году. Похоже, что благородный супруг продал ее некоему представителю национального меньшинства, занимавшемуся выгодными поставками молоденьких девушек в турецкие гаремы…