Сестренка - [9]

Неожиданно Полина ощутила какой-то азарт.

– Ладно. В десять рабочий день заканчивается, заезжайте.

* * *

Полина быстро заскучала. Думала: вот сейчас он скажет что-то типа «давайте продолжим вечер», а она, разумеется, откажется. Потом он обязательно спросит почему. Она же ответит фразой из старого советского фильма: «Мужчины для меня не существуют как класс». Он заподозрит кокетство, но, как бы то ни было, вечеру продолжиться будет не суждено.

– Вот вы, Полина, сказали, что ко всему относитесь равнодушно. Так?

– Ну, да.

– И ничто вас не может тронуть?

– Ну как не может… – растерялась Полина. – Горе если какое, тогда да. Если с ребенком вдруг что, со здоровьем – у меня дочке три с половиной годика. Родители не очень молодые уже.

– А если вашей семьи не касаться? – допытывался Юрий. – Если вообще, в целом, рассуждать?

– Не знаю. Меня, например, раздражает, когда на аватарки свечки ставят, если, например, люди погибли в катастрофе. Даже если дети. Потому что все скорбят как-то неискренне, как по заказу. И только если это наши гибнут. А если где-нибудь в Шри-Ланке людей убило, так никому дела нет. Хотя те же люди… Я коряво рассуждаю?

– Нет, нет, продолжайте. – Он внимательно слушал, щуря глаза.

– На самом деле, я думаю, смерть – не самое плохое. Ну не то что плохое, сейчас попытаюсь объяснить. – Полинины мысли разлетались в разные стороны, как пылинки, не желая собираться в слова. – В общем, самое страшное происходит, когда жизнь идет себе, продолжается. Например, у меня был муж. Мы прожили вместе шесть лет, дочка у нас родилась. И муж меня бил.

– За что?

– Как это обычно бывает, за то, что ругала, когда он нажирался, как свинья. Так вот, если б муж меня убил, поставил бы кто свечку на аватарку? Нет, конечно. Кому какое дело до чужой женщины?

– Мой отец тоже бил мать.

– За что?

– Сейчас я думаю, она просто его раздражала.

– Ну, может, я тоже своего раздражала, но разве же это повод… Так а ты?.. – неожиданно даже для себя она начала ему «тыкать». – Тоже жену бил?

– Нет, я сестру свою бил, – пристально глядя на Полину, ответил Юрий.

– Ну-у, так всегда, – протянула Полина. – Мальчишки обижают девчонок. Хоть вам и говорят с детства, чтоб вы нас не трогали.

Отхлебнув виски, Юрий серьезно объявил:

– Я сейчас такое тебе расскажу, что точно не оставит равнодушной. Перестанешь плечами пожимать наконец.

– Попробуй, – устало сказала Полина.

* * *

Зря я стал военным. Меньше всего люблю исполнять приказы. И это не из-за самолюбия, просто я не переношу, когда говорят: делай вот так, но не объясняют почему. А мне всегда было интересно, почему все столь уверены, что нужно поступать так, а не совсем наоборот? Никогда мне не давали внятного ответа. Позже я понял, что большинству людей в качестве ответов на жизненные вопросы вполне подходят готовые инструкции. Но только не мне.

В детстве я больше всего ненавидел этот дурацкий постулат: «Девочек бить нельзя». Почему? Почему нельзя? Потому что они слабее? Может быть, но они и подлее. Как моя сестра. И я уверен, что женщины в основном такие, как она.

Что ты головой мотаешь? Не согласна? А я сейчас тебе расскажу.

Каждое лето мы с малых лет ездили к бабушке. Она, кстати, тоже военный. Или как правильно сказать – военная? В общем, работала завхозом в военной части. Короче, раньше очень занятая тетка была, а потом вышла на пенсию и вспомнила, что у нее есть внуки на Севере. Она нашу маму, конечно, страшно не любила, и мы думали, что и нас заодно, поэтому даже побаивались в первый раз к ней ехать. Но я-то зря боялся – я ей сразу понравился.

Это, наверное, потому, что я не похож на маму. Хотя я и на отца не особенно похож. Я всегда был сам по себе. Самостоятельный – мог один играть. А вот Юлька – сущее наказание. Не замолкала ни на секунду, приставала к бабушке с дурацкими вопросами. Про себя вообще молчу – меня она всю жизнь донимала. Ясно, что бабушка всегда больше любила меня, и в любых ссорах принимала мою сторону.

* * *

Бабушка даже купила дачу за городом, чтобы мы, приезжая из Заполярья к ней на лето, могли проводить время на природе.

Так вот, о Юлькиной подлости.

Мне было лет девять, и пошли мы с ребятами на рыбалку. Эта тварь поползла за нами, хотя я ей раз сто сказал, что девчонки на рыбалке – это стыдоба. Плетется за нами, еле поспевает и делает вид, что сама по себе идет. Иногда я не выдерживал и оглядывался на нее:

– Сука! Что ты тащишься за нами?! Иди домой!

Пацаны мне потом уже сказали: да пусть идет, чего ты, ей пять лет, чем она нам помешает.

Сели мы с удочками, закинули приманку. Как раз эта сволочь пришла, встала чуть в стороне от нас. На меня не смотрит, типа независимая же.

Я ее предупредил:

– Начнешь орать или даже просто разговаривать – убью.

Она и бровью не повела. Стоит, на речку смотрит, комариный укус расчесывает.

Через полчаса гляжу – круги по воде. Мы с пацанами приготовились в предвкушении. А оказалось, это моя идиотина камушки в речку бросает.

– Эй ты! Говна кусок! Перестань! – говорю ей.

Она отбежала в сторону.

Все вроде стало нормально. Я даже одного окушка поймал.

Потом смотрю – опять круги по воде. Ну, предупреждал же ее – убью!