Сестра Харуна-ар-Рашида - [73]
— А-а-а!
Исторгнувшийся из груди крик походил на вопль смертельно раненного животного.
Все было кончено. Жизнь утратила смысл. Джаафар ибн Яхья склонился над плахой. Впервые в жизни глаза визиря были влажны от слез.
— Аббаса мертва! Убей меня, палач! Прошу тебя, убей!
Глава LXV
ХАРУН АР-РАШИД И ГОЛОВА ДЖААФАРА ИБН ЯХЬИ
Халиф видел, что палач лжет ему. Но он понимал: визирь находится в замке Вечности, и это главное. Время для захвата Джаафара ибн Яхьи было выбрано удачно. Ни спешить, ни медлить было нельзя. Зачем было спешить? Хорошо, что визирь выпил по случаю исполнения своих желаний, теперь с ним легче справиться. А промедление грозило тем, что он пронюхает об убийстве Аббасы, организует защиту, позовет Бармекидов и сторонников из Нахравана, и тогда начнется междоусобица.
Теребя бороду, Харун ар-Рашид метался по спальне, грозил кулаком.
— Убить! Немедленно!
Тут же кричал:
— Нет, подождать!
Затем повторял снова:
— Обезглавить! Конечно, обезглавить!
Коромысло весов, на которых колебались его решения, склонялось то в одну сторону, то в другую.
На стене висел пышный ковер. Халиф внезапно остановился перед ним, тупо уставился на вытканное изречение. Замысловатая вязь сплеталась в его сознании в уродливую черную паутину. Медленно разматывалась она, и халиф мог прочесть слова стихотворения:
Вошел Масрур, держа на серебряном подносе окровавленную голову. Харун ар-Рашид побледнел. С подноса на него смотрели еще не успевшие остекленеть глаза.
— О брат мой Джаафар! — воскликнул он с пафосом. — Не думал я, что конец твой будет таков. Ай, ай, зачем ты не выполнил наш уговор? Помнишь: признавать только мое право, единственное право в халифате, делать только то, что мне угодно? А ты? Аллах знает, что возомнил ты о себе, несчастный! И вот горькие плоды… Печально, не правда ли? И я сожалею… Но ты заслужил свое! Ах ты, вольноотпущенник! Как посмел ты позорить меня?
Халиф нагнулся над подносом, который палач поставил на столик, схватил палочку черного дерева и провел по оскаленным зубам головы: та-та-та-та — раздались звуки.
— Ага, несчастный! Запросил прощения? Поздно! Вот тебе, вот!
Та-та-та-та…
У Масрура перехватило дыхание.
Неожиданно раздался стук в двери.
Глава LXVI
ПРИГОВОР СТАРЦА
— Приветствую тебя, о эмир правоверных! Можно войти?
У говорившего эти слова старчески дребезжал голос. Это был шейх Исмаил.
Харун ар-Рашид подал знак палачу, подождал, пока тот, схватив поднос, выбежал через потайной ход, и тогда проговорил, засовывая под тахту палочку черного дерева, словно преступник, прячущий улики.
— И тебя приветствую, дядюшка! Рад видеть!
Шейх Исмаил был уже в опочивальне. Он вошел, не дожидаясь приглашения, бессильно опустился на подушку. Дыхание у него было с присвистом, какое бывает у стариков после быстрой ходьбы пли когда они взволнованы.
Халиф поднялся.
— Что с тобой, дядюшка?
— О, эмир правоверных! — задыхаясь, сказал шейх Исмаил. — Я воспользовался твоим позволением, явился без доклада. Старший привратник пропустил меня…
— Так и положено, дядюшка. Я приказал. Но что же все-таки произошло? Чем ты обеспокоен? Рассказывай!
— В городе тревожно, халиф. Бармекиды волнуются…
— Премного тебе благодарен! — перебил старца Харун ар-Рашид. — Я уже принял меры. Поверь, Бармекиды скоро успокоятся, все до единого, очень скоро…
Шейх Исмаил вскинул вверх руки.
— Пощады, о эмир правоверных! Пощады! Отмени казнь!
— Казнь? — переспросил халиф. — Ах, ты имеешь в виду Джаафара…
— Да, визиря! Он должен жить! В интересах халифата!
— Увы, дядюшка…
— Ты убил его?! — вскричал шейх Исмаил, вскакивая с подушки. Глаза у него засверкали, как у молодого наездника.
— Ты не совсем прав, дядюшка, — медленно протянул Харун ар-Рашид, поражаясь пылкости, которую проявил обычно невозмутимый хашимит, — визиря убила его собственная подлость.
— Нет, это ты убил его! Ты! — горячился шейх Исмаил. — Убил достойнейшего человека!
— Молчать! — загремел халиф, едва сдерживаясь, чтобы не позвать слуг и не вытолкать из замка родного дядю. Впрочем, такой поступок опозорил бы его — он понимал это. Голос его смягчился: — Мой визирь предал меня, дядюшка. Наказание, которое он понес, заслужено.
— Аббаса тоже тебя предала? Куда она исчезла? А?
— Это мое личное дело, — отрезал халиф. — Оно не касается политики. Женщину нельзя уподоблять государственному мужу.
— Почему ты не отправил визиря в Хорасан, как обещал? — вопрошал шейх Исмаил. — Джаафар ибн Яхья принес бы пользу халифату, поднял хозяйство вилайета, способствовал бы развитию там наук и искусств.
— Он посеял бы смуту, — медленно проговорил Харун ар-Рашид. — Осторожность и предусмотрительность предупреждают опасность. Рисковать Хорасаном (не приведи аллах, если он отколется от халифата!) — чистое безумие.
— А то, что ты сделал, не безумие? Еще хуже! Преступление! Больше не жди от меня ни советов, ни искренности. Убийство визиря и то, что теперь, я вижу, ты замышляешь сделать, тебе не простят ни ныне живущие, ни потомки. Вместе с визирем ты убил и мою дружбу. Отныне я буду исполнять обет молчания. Думы мои и тайны останутся при мне! Да будет аллах тому свидетелем!
В историческом романе «Аль-Амин и аль-Мамун», написанном в 1906 г. известным египетским писателем-просветителем Джирджи Зейданом (1861–1917), изображены события, связанные с борьбой за престол между сыновьями знаменитого халифа Харуна ар-Рашида в IX веке.
Роман переносит читателя в глухую забайкальскую деревню, в далекие трудные годы гражданской войны, рассказывая о ломке старых устоев жизни.
Роман «Коридоры кончаются стенкой» написан на документальной основе. Он являет собой исторический экскурс в большевизм 30-х годов — пору дикого произвола партии и ее вооруженного отряда — НКВД. Опираясь на достоверные источники, автор погружает читателя в атмосферу крикливых лозунгов, дутого энтузиазма, заманчивых обещаний, раскрывает методику оболванивания людей, фальсификации громких уголовных дел.Для лучшего восприятия времени, в котором жили и «боролись» палачи и их жертвы, в повествование вкрапливаются эпизоды периода Гражданской войны, раскулачивания, расказачивания, подавления мятежей, выселения «непокорных» станиц.
Новый роман известного писателя Владислава Бахревского рассказывает о церковном расколе в России в середине XVII в. Герои романа — протопоп Аввакум, патриарх Никон, царь Алексей Михайлович, боярыня Морозова и многие другие вымышленные и реальные исторические лица.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Хосе Протасио Рисаль Меркадо и Алонсо Реалонда — таково полное имя самого почитаемого в народе национального героя Филиппин, прозванного «гордостью малайской расы». Писатель и поэт, лингвист и историк, скульптор и живописец, Рисаль был, кроме того, известен как врач, зоолог, этнограф и переводчик (он знал более двух десятков языков). Будущий идеолог возрождения народов Юго-Восточной Азии получил образование в Манильском университете, а также в Испании и Германии. Его обличительные антиколониальные романы «Не прикасайся ко мне» (1887), «Флибустьеры» (1891) и политические памфлеты сыграли большую роль в пробуждении свободомыслия и национального самосознания филиппинской интеллигенции.
В настоящем издании публикуются в новых переводах два романа первой серии «Национальных эпизодов», которую автор начал в 1873 г., когда Испания переживала последние конвульсии пятой революции XIX века. Гальдос, как искренний патриот, мечтал видеть страну сильной и процветающей. Поэтому обращение к истории войны за независимость Гальдос рассматривал как свой вклад в борьбу за прогресс современного ему общества.
Роман о национальном герое Китая эпохи Сун (X-XIII вв.) Юэ Фэе. Автор произведения — Цянь Цай, живший в конце XVII — начале XVIII века, проанализировал все предшествующие сказания о полководце-патриоте и объединил их в одно повествование. Юэ Фэй родился в бедной семье, но судьба сложилась так, что благодаря своим талантам он сумел получить воинское образование и возглавить освободительную армию, а благодаря душевным качествам — благородству, верности, любви к людям — стать героем, известным и уважаемым в народе.
Книги Элизабет Херинг рассказывают о времени правления женщины-фараона Хатшепсут (XV в. до н. э.), а также о времени религиозных реформ фараона Аменхотепа IV (Эхнатона), происходивших через сто лет после царствования Хатшепсут.