Сестра Харуна-ар-Рашида - [72]

Привратник распахнул двери.

Придерживая саблю, Масрур прошел по залу и склонился в низком поклоне.

— Что привело тебя к нам? — спросил Джаафар ибн Яхья, внимательно наблюдая за ним.

— Халиф так и думал, что у вас тут пиршество, и огорчался, что придется тебя потревожить. Он призывает тебя в замок Вечности.

— Меня? Но я только что у него был, мы распрощались.

— Прибыл посол из Хорасана. Халиф хочет посоветоваться с тобой.

— А я-то думал, мы никогда больше не увидимся! — пробормотал визирь, подавая знак, чтобы ему принесли официальный военный костюм и саблю.

Когда отряд подвыпивших всадников, выехав из Шемассийского дворца, свернул на дорогу, шедшую к замку Вечности, по тропинке от Тигра наперерез им выбежала женщина. Завидев кавалькаду во главе с Джаафаром ибн Яхьей, она замахала руками, закричала. Но расстояние было слишком большим. Всадники исчезли за поворотом, а женщина, выбравшись на дорогу, по которой они проскакали, упала ничком в дорожную пыль и зарыдала.

Кавалькада растянулась: впереди всех — Масрур, он был за проводника, за ним скакал визирь, потом охрана. От выпитого вина кружилась голова, и бешеная скачка пришлась визирю как нельзя более по душе.

Перед замком Вечности он обогнал палача и первым влетел в раскрывшиеся при его приближении ворота наружной крепостной стены. Не снижая скорости, миновал вторые ворота, третьи… В недоумении увидел сооруженный за каких-нибудь два-три часа огромный турецкий шатер, повернул коня и только теперь понял, в какую попал ловушку. Расчет был дьявольски прост: увлечь его скачкой, тем временем свита отстанет — ей не положено скакать ни впереди его, ни рядом, — и когда он минует ворота, закрыть их. Масрур на ходу крикнул стражникам, те быстро опустили защитные решетки, и вся охрана визиря оказалась отрезанной от него.

Джаафар ибн Яхья соскочил с лошади. С трех сторон двора на него надвигались вооруженные негры, человек сорок. Надрывно скрипели запираемые ворота. Полог над входом в шатер дернулся и поднялся, открывая приготовленную в глубине его плаху.

— Приказ халифа! — прокричал Масрур, спешиваясь. — Я должен убить тебя, визирь!

Джаафар ибн Яхья схватился за саблю. И сразу же сорок негров подняли копья. Он понял, что сопротивляться бесполезно, надо выиграть время, и возопил, вздымая руки к небу:

— О небеса! Прошу милости!

Быстро опустил руки. Земные заботы были важнее. Опьянение прошло, будто его и не бывало.

— Масрур! — воскликнул он, приняв решение. — Ты разумный человек! Я богат, а служба твоя не вечна. Тысяча тысяч динаров за то, что ты выпустишь меня отсюда. Тысяча тысяч динаров и добрый скакун в придачу. Тебя никто не догонит. Соглашайся! У себя в Фергане ты будешь первым богачом.

— Преданный слуга не берет денег! — ответил палач.

— Смотри не промахнись! Такой случай бывает в жизни однажды. А деньги берут все. Даю половину моих богатств. Слышишь? По-ло-ви-ну!

— Не возьму!

— Молодец! — похвалил визирь, тут же меняя тактику. — Я так и думал, что ты откажешься! Уважаю тебя с этой минуты. Проводи меня к Харуну ар-Рашиду. Мне нужно поговорить с ним, я убежден, что все уладится.

— Халиф не приказывал тебя пускать к нему. Он приказал принести твою голову.

— Э, ты же знаешь халифа, в припадке гнева он мог отдать приказ, о котором потом пожалеет. Может быть, уже пожалел. Ступай к нему и скажи, что я мертв! Если он выразит сожаление, признайся во всем. За одно это отдаю половину богатств. Они — твои!

Предложение это ошеломило Масрура. Оно не вело к предательству. Он ничего не терял. Ровным счетом ничего! Харун ар-Рашид действительно мог изменить решение. Такое случалось… Почему бы и не попробовать счастья?

Он кивнул головой, молча отобрал у визиря саблю, провел в шатер, приказал неграм стеречь пленника и ушел.

Джаафар ибн Яхья погрузился в раздумье. Он раскаивался, что не уехал из Багдада, поверил, что халиф милостиво отпустил его в Хорасан. Как он обманулся! Надо было рвать отношения, рвать немедленно, а не пытаться их наладить. Теперь на помощь рассчитывать нечего, надо самому попытаться вырваться отсюда! Аббаса ждет… О дорогая, ты даже и не догадываешься, в какую западню я попал! Зачем человеку власть? В чем смысл человеческого существования? Не в том ли, чтобы жить в покое и тишине? Разве спокойствие не есть счастье? Казалось, близка счастливая, безмятежная пора, и вдруг…

У входа показалась приземистая фигура. Джаафар ибн Яхья глянул на вошедшего палача и по его насупленным бровям понял все. Будто сквозь дрему услышал слова, которые палач мог бы и не говорить:

— Я сказал халифу, что ты убит. Он приказал принести твою голову.

Невероятным усилием воли визирь стряхнул оцепенение и властно приказал:

— Постой!

Он пошел навстречу Масруру, не спуская глаз с сабли, которая болталась у того на боку.

— Что-то я хотел тебе сказать… Нет, не о пощаде… Что решено, то решено. Ах да, вспомнил! Аббаса! Халиф и ее намеревается казнить?

Рукоятка была совсем близко.

— Аббаса мертва, — произнес палач.

— Ты лжешь, негодяй!

Визирь прыгнул на Масрура, схватил саблю и в тот же момент, глянув в округлившиеся от ужаса глаза ферганца, понял, что тот сказал правду. Пальцы его разжались.