Сестра Харуна-ар-Рашида - [46]

Шейх Исмаил тотчас заметил отсутствие визиря. Что бы это могло значить? На торжественный церемониал он взирает с философским спокойствием. Выезды эмира правоверных в глазах простого люда обладают притягательной силой. Красивое и назидательное зрелище. Но опытного человека не обмануть. Тесными рядами проходят фавориты, те, кто вершит судьбы халифата… Но так ли уж они едины, как может показаться? Вон тот, справа, давно жаждет смерти Харуна ар-Рашида, этот не прочь принять участие в любом заговоре, против кого бы он ни был направлен, двое других поддерживают первого престолонаследника, следующий за ними — второго… «Для кого я стараюсь? — неожиданно подумал старец. — Чем крепче власть, тем сильнее будут они тянуть, каждый в свою сторону. Не в этом ли главное препятствие дальнейшему процветанию халифата?»

Глава XXXVIII ПОСЛЫ ИНДИЙСКОГО МАХАРАДЖИ

На следующее утро, одетый в официальный костюм Аббасидов, шейх Исмаил подъехал к замку Вечности. Его сопровождали два раба. Окруженная четырьмя рядами крепостных степ резиденция Харуна ар-Рашида охранялась стражниками, которые хорошо знали высокого, словно негнущегося старца и беспрепятственно пропустили его [28].

Возле последних, четвертых ворот шейх Исмаил спешился, оставил лошадь и рабов и дальше пошел пешком.

Перед ним, показывая дорогу, что было излишним. — старейший хашимит прекрасно знал запутанные дворцовые ходы, — церемонно шагали слуги халифа. Старец шел степенно, не торопясь.

В комнатах для ожидания, как всегда, было людно и шумно. Поэты, певцы, фавориты, придворные эмиры находились здесь целыми днями — в любой момент кто-либо из них мог понадобиться халифу, — а пока вызова не было, приближенные Харуна ар-Рашида беседовали, утоляли жажду разнообразными напитками, без дела слонялись из угла в угол.

Дверь в зал приемов, где проходили аудиенции, была распахнута настежь. Стража отсутствовала.

Увидев грубого и жестокого Масрура со знаменитым мечом на боку, шейх Исмаил поманил любимца эмира правоверных и, когда тот приблизился, спросил, поморщившись и отдернув руку, которую Масрур бросился целовать:

— Где наш халиф?

— Халиф, мой господин, в Большом зале, — ответил палач, улыбаясь в усы. Он был родом из далекой Ферганы, и произношение его отличалось особой мягкостью.

— Почему он не выходит? — настаивал шейх Исмаил. — Насколько мне известно, сегодня приемный день.

— Вы правы, мой господин. К нам приехали послы из Индии. Эмир правоверных принимает их в Большом зале. Там просторней. Пойдемте, мой господин!

Сопровождаемый Масруром, шейх Исмаил направился в Большой зал. В широком коридоре и в комнатах, что вели к нему, двумя рядами стояли турецкие наемники в латах. Из-за высоких забрал сурово поблескивали черные глаза.

— Уж не предвидится ли сражение с неверными? — насмешливо осведомился старец. — Замок Вечности, надеюсь, не превратится в поле брани?

— Когда халиф узнал о прибытии послов из Индии, он захотел нагнать на них страху, — невозмутимо объяснил палач, — показать нашу силу. Ой, какая большая сила! Пусть послы расскажут своему махарадже! [29]

«И правда, надобно всюду подчеркивать могущество халифата, — согласился про себя шейх Исмаил, подходя к парадной лестнице и поднимаясь по ступенькам из белого мрамора и зеленой яшмы. — А какой бы мощи мы достигли, если б не смуты да интриги!»

Перед высокими резными дверями с саблями наголо замерли телохранители. Масрур забежал вперед. Старец замедлил шаги. Ему не хотелось ждать, пока доложат халифу. Но опасения были напрасны. Эмир приема посетителей почтительно склонился перед старейшим хашимитом и пригласил его следовать за собой.

Галерея, которую они пересекли, была выложена розовыми с прожилками плитами мрамора, соединенными между собой широкими полосами листового золота. Слева, во внутреннем дворике, использовавшемся как закрытая арена, бесновались три невиданно больших пса. Несколько рослых индусов едва удерживали их с помощью цепей, прикованных к железным ошейникам. Диковинные наряды заморских укротителей некогда было разглядывать — взгляд волей-неволей обращался к наводящим ужас, оскаленным собачьим мордам.

Лишенная окоп круглая комната, последняя в анфиладе, была убрана львиными и тигровыми шкурами. В подсвечниках горели разноцветные свечи. Возле исписанной изречениями и стихами стены шейх Исмаил остановился, — согласно этикету, заходить к халифу полагалось не раньше, чем после вторичного приглашения.

— Моему господину не надо больше обращаться к эмиру правоверных. Эмир правоверных, да будет милостив к нему аллах, рад видеть моего господина, — с низким поклоном проговорил эмир приема посетителей, левой рукой приоткрывая парчовый полог, а правой приглашая старца.

Большой зал представлял собою сводчатое помещение размерами тридцать на тридцать локтей; мраморные колонны поддерживали три мощных свода. На стенах были изображены все обитатели суши и моря, выпуклыми золотыми буквами написаны четверостишия и поговорки. Пол был устлан огромным хорасанским ковром с вытканными на нем дорожками, цветами, травой, ручьем; на нем был изображен даже целый садик; казалось, что вот-вот заколышется куст жимолости, а с миндального дерева взлетит птичка.