Серые кардиналы Кремля - [72]

После смерти Сталина дальнейшая судьба всех особо приближенных к нему сложилась почти одинаково. Они были преданы забвению и лишены возможности активно влиять на ход событий в стране. Это страшное наказание для тех, кто прежде блистал на вершине славы, а теперь вынужден был опуститься до уровня некогда угнетаемого ими народа.

Но и это была еще не самая жуткая кара, которую преподнесла им судьба. Меня поражает тот факт, что едва ли не все представители сталинской клики, умершие собственной смертью, были долгожителями и каждый прожитый день напоминал им о прошлых грехах. Молотов умер на 97-м году, так и не сумев оправиться от горького разочарования и не осознав причину всех своих бед. Каганович не дожил до 98-ми несколько месяцев. С момента политической смерти и до смерти физической он был возмущен обрушившейся на него катастрофической несправедливостью. Микоян, похоронивший Ленина, Сталина и Хрущева, скончался за месяц до 83-летия. Маленков, который прожил до 86-ти, до последнего момента сожалел об утраченных возможностях, ведь первое время после смерти вождя он являлся его «наследником». Красный маршал Клим Ворошилов, человек-легенда, умер в 88-м. Этот советский «полководец», не выигравший ни одного сражения в годы Отечественной войны, но потерпевший множество поражений и погубивший сотни тысяч бойцов и командиров Красной Армии, надеялся на память потомков. Он не раз говорил своим знакомым: «Я хочу, чтобы меня похоронили у Кремлевской стены». Эта просьба была исполнена, и тогдашний руководитель государства Брежнев даже возложил венок на его могилу. Но сегодня на этой могиле нет цветов, и люди равнодушно проходят мимо гранитного бюста Ворошилова. Суслов, который на протяжении многих лет был главным идеологом партии, скончался на 80-м году жизни. Он так и не сумел добиться политической реабилитации Сталина, которую готовил к его 90-летию.

В. О. Ключевский писал: «Наблюдать людей — значит презирать их, т. е. лишать себя возможности понимать их; чтобы понимать их, надо жить с ними, презирая их образ жизни, а не их самих».

Порожденные сталинской эпохой всеобщая ненависть, недоверие и презрение настолько глубоко вошли в наше сознание, что и по сей день они во многом руководят нашими помыслами. Если кто-то думает, что все это далеко ушло в прошлое, то он глубоко заблуждается. Достаточно более пристально вникнуть в сущность нашего образа жизни и окружающей нас действительности, чтобы убедиться: страх, недоверие, желание очернить неугодных и прочие «элементы» сталинской эпохи по-прежнему доминируют во взаимоотношениях между людьми. Возможно, они тщательно скрываются в тени активной кампании последнего десятилетия, направленной на демократизацию нашего общества. Но засевший глубоко в подсознании комплекс страха перед силой и могуществом власть имущих, как я думаю, останется еще надолго.

Чтобы осознать ошибки прошлого и не допустить их повторения, попробуем спокойно взглянуть на деяния людей, близко окружавших Сталина, и осудить их образ жизни, но не их самих.

МОЛОТОВ

Ветер еще трепал кроваво-красные знамена на площадях и улицах страны, а в это время где-то в четырех стенах своего «персонального» жилища испускал последний вздох верный помощник Сталина — Вячеслав Михайлович Молотов.

Представляю себе, как должен был быть обижен на судьбу этот преклонных лет старик в свой последний миг жизни. Всего за несколько месяцев до этого он говорил журналистке «Московских новостей»: «Я в курсе всех событий. Меня воодушевляют перемены, происходящие в нашей жизни. Обидно, что возраст и здоровье не позволяют активно участвовать в них. Чем старше становится человек, тем больше он хочет быть полезен обществу…» Но мне кажется, волновали Молотова не столько эти обстоятельства, сколько то, что он так и не смог до конца постичь чудовищной несправедливости, обрушившейся на него со смертью Сталина.

Он мечтал прожить до 100 лет, но дожил только до 96. Ему посчастливилось: он умер собственной смертью, в своей постели. Другим, кому он собственноручно выносил суровый приговор «ВМН», т. е. «высшая мера наказания», в этом отношении не повезло. Но человек, не понимавший ценности жизни как таковой, все равно не мог чувствовать себя счастливым.

Осенью 1986 года в советской печати появилось краткое извещение: «Совет Министров СССР с прискорбием извещает, что 8 ноября 1986 года на 97-м году жизни после продолжительной и тяжелой болезни скончался персональный пенсионер союзного значения, член КПСС с 1906 года Молотов В. М., бывший с 1930 по 1941 год Председателем Совета Народных Комиссаров СССР, а с 1941 по 1957 год — первым заместителем Председателя Совнаркома и Совета Министров СССР».

Хоронили Молотова на Новодевичьем кладбище в присутствии родственников и немногих друзей и почитателей, без каких-либо корреспондентов. Случайный свидетель этого скромного зрелища, принадлежавший к молодому поколению, мог заинтересоваться личностью покойного. «Как, вы не знаете?! — возмущенно ответил бы ему сведущий человек постарше. — Да ведь это же Молотов!.. В 30-е годы он возглавлял Советское правительство, и имя его еще в конце 40-х годов при перечислении членов Политбюро ЦК ВКП(б) неизменно стояло на втором месте после имени Сталина. Одно время даже поговаривали, что он возглавит партию и страну. Сам Н. С. Хрущев писал в своих мемуарах, что все люди военного руководства рассматривали Молотова как будущего вождя, который заменит Сталина, когда тот уйдет из жизни». Но даже представитель старшего поколения вряд ли мог рассказать о судьбе экс-премьера Советского правительства в последние двадцать лет его жизни, поскольку в эти годы о нем практически не упоминали; многие даже не знали, жив ли он. Отчасти в этом и заключалась та чудовищная несправедливость, которую ощущал по отношению к себе Молотов и'причину которой так и не смог постичь до конца своих дней.