Сервер и дракон - [42]

– Ты знаешь, чего я хочу, – сказал он мужу. – Отдай.

Но покойник только рассмеялся глухим смехом.

– Уходи, теплый человек, – сказал он. – Дети Туони скоро явятся, и они удержат тебя здесь навсегда. Мы сможем вечность рассказывать друг другу о ней и выяснять, кто же был ей лучшим любовником.

– Ей просто нужно кольцо, – сказал Яакко.

– Ну так забери его.

На бледной руке вспыхнуло золото.

Недолго думая, Яакко бросился на него. Но муж был силен, силен и мертв. Он схватил Яакко за горло, как ребенка, и пригнул к скалам. Яакко чувствовал, как трахея сжимается под пальцами, скользкими, как угри.

– Ты их слышишь? – шептал он. – Они скоро будут здесь, вместе со своими шипами и железными сетями. Слепая Ловиатар покажет тебе девять болезней.

Яакко ударил его мартой точно по тому же месту, куда и Калле, и на мгновение муж ослабил хватку. Но он просто вытер черную кровь с глаз и улыбнулся.

– Надо лучше стараться, теплый человек.

– Я здесь не один, – сказал Яакко. Марта пульсировала в его руке, скользкая от крови, и эта кровь взывала к другой.

А потом из воды появился бледный сморщенный Калле, сдвинувший на затылок рыбацкую шапочку. А за ним остальные мужья, глаза которых горели, как у разъяренных зверей.

Яакко отвернулся и позволил им сделать то, что должно было быть сделано.

Кольцо ему отдал Калле, безмолвный и мертвый, и в его троллиных глазах была печаль.

– Прости, – сказал Яакко и сунул кольцо в рот.

Он нырнул в темное море, выбросил марту и позволил Ику-Турсо отнести его наверх в воды живых.

Яакко смотрел, как шипела на углях первая и единственная выловленная им рыба. Рыба была небольшая, но пахла восхитительно. Уже наступила осень, и море стало темным и сердитым. Но он больше не боялся моря.

Рейн, его ассистент, приехал за начальником и увидел тело, которое вынесло на берег материка. Он успел вызвать «Скорую помощь». Яакко позже услышал, что был мертв в течение трех минут. Официальная версия гласила, что во время купания его унесло течением. Новостные сайты этим удовлетворились.

Он не слышал ее приближения, но почувствовал ее в морском ветерке. На ней снова был зеленый плащ, и она казалась немного старше.

– Я могла бы тебя вернуть, – тихо сказала она, – даже сейчас.

– Могла бы, – улыбнулся Яакко.

Они молча ели рыбу, сидя на камнях, и их разделяла пелена дождя. Яакко укусил мягкое белое мясо и почувствовал что-то твердое и холодное.

Это было кольцо из кованого золота. Ободок с серебряными рыбками и светлыми волнами.

Яакко протянул ей кольцо. Она взяла, долго смотрела на него, сжала его в ладони и закрыла глаза. И покачала головой.

– Оставь себе, – сказала она, – уверена, ты найдешь, кому его подарить.

Яакко осторожно положил кольцо в карман.

– А ты? Что будешь делать?

– Я что-нибудь придумаю, – сказала женщина.

Волна пришла из ниоткуда, обрушилась на Яакко и уронила его на спину. Ледяная вода заполняла рот, глаза и уши, окатила спину. Когда он проморгался, женщина уже исчезла.

– Ладно, будем считать это первым свиданием, – прошептал Яакко и повернулся к морю спиной.

Невидимые планеты

(Итало Кальвино – с извинениями)

ПУТЕШЕСТВУЯ ПО СИСТЕМЕ 61 ЛЕБЕДЯ и готовясь пересечь пропасть меж галактик, темный корабль отдает своим субразумам приказ описать посещенные миры.

В жизни темных кораблей, как и в жизни любых послов, всегда наступает период сомнений. Пока нейтралино темной материи взаимно уничтожаются в голодном сердце Чоун-привода, все приближая скорость корабля к скорости света, сам корабль не может перестать думать – достоин ли его груз Сети и Контролера? Что, если дар, который он несет, данные, кропотливо собранные из электромагнитного эха молодых цивилизаций и теплых инфракрасных снов сфер Дайсона, информация, записанная на тонны перекрученных нитей ДНК, в каждом грамме которых содержатся петабайты данных… что, если это всего лишь записка в бутылке, которую однажды подберет рыбак на неизвестном берегу, подберет – и выбросит, сочтя бессмысленной?

И поэтому, пока безжалостная рука Лоренца не сжала корабельные часы так, что с каждым движением стрелок минуют эоны времени, пока звездный взгляд Вселенной не стал единственным, сверкающим, синеватым глазом судии, корабль роется в своей памяти и пытается нащупать паттерн, который сумеет избежать голодной энтропии.

За тысячелетия пути разум темного корабля стал так велик, что ему не помешали бы исследователи и карты. Содержащиеся в нем сокровища можно описать только метафорами, хрупкими, смутными и далекими, как миражи. Но постепенно среди многочисленных агентов огромного беспорядочного разума корабль начинает выделять голосок крошечного субразума, совершенно незначительного, одинокой странницы в пустыне, пришедшей с таких далеких границ корабельного разума, что ее можно было бы счесть путешественником из другой страны, путешественником, который набрел на древнее причудливое царство на другом конце света и стал служить насмешливому всемогущему императору.

Субразум не дает кораблю ни симуляций, ни образов разума – одни только слова. Она общается символами, намеками и шепотками, которые вдруг высвечивают старые связи в разуме темного корабля, напоминают о сияющих городах и шоссе, увиденных с орбиты, и картах древних планет, нарисованных гортанными обезьяньими криками.