Сервантес - [84]

Имя Дульсинея происходит от испанского прилагательного «dulce», что означает «сладкая», причем во всех смыслах.

Имя Альдонса — это «девица легкого поведения», «гулящая девица». Так же как и имя Санчо, оно встречается в испанском фольклоре, например: «Если нет (честной) девицы, хороша и Альдонса».

Таким образом, имя идеальной героини романа в ее реальном воплощении говорит о сладострастности дамы сердца Рыцаря Печального Образа. В романе Санчо прямо говорит об этом: «…А главное, она совсем не кривляка — вот что дорого, готова к любым услугам…»

Дульсинея, она же Альдонса, происходит родом из ламанчской деревушки Тобосо, насчитывавшей в те времена около 900 человек. Население местечка, в основном мориски, занимавшиеся гончарным делом, производили глиняные чаны для хранения вина и оливкового масла, практиковали овцеводство и сыроварение. Деревушка совсем ничем не примечательна, кроме того, что ее название, как кто-то подсчитал, встречается в романе 150 раз. А так ее вполне можно было бы приравнять к какому-нибудь старому российскому захолустному городишке, убогость которого закреплена в поговорках, что-то типа Жмеринки, да простят меня ее обитатели.

К концу XX века в Тобосо население удвоилось — это все, что отличает Тобосо наших дней от Тобосо начала XVII века, да еще то, что к дому «несравненной и прекрасной» Альдонсы Лоренсо ведут сейчас керамические указатели с цитатами из романа, да в течение уже многих лет в августе проводится веселый праздник по избранию «мисс Тобосо», в котором участвуют жители окрестных селений.

Таким образом, основными персонажами романа Сервантеса в переводе на общепонятный язык оказались дон Набедренник из Земли размером с пятно на Первой из Кляч, его оруженосец Санчо Брюхо и Гулящая девица из Жмеринки. Естественно, такие имена сразу же настраивали читателя на комическое восприятие «Дон Кихота».

* * *

Сервантес, выписывая главных персонажей «Дон Кихота», опирался на некие реальные, жизненные прототипы. Но кто из современников дона Мигеля послужил основой для создания художественных образов Дон Кихота, Санчо Пансы и Дульсинеи Тобосской?

В своих произведениях дон Мигель часто использует имена и фамилии людей, с которыми он встречался на самом деле. Многие из них обитали в Эскивиасе, родном городке жены дона Мигеля. Поэтому нет ничего удивительного, что сервантисты занимались поисками прототипа Дон Кихота именно в Эскивиасе, где к тому же в конце XVI — начале XVII века проживали несколько носителей фамилии Кихада.

О вероятном прототипе Дон Кихота написано много. Луис Астрана Марин в своей знаменитой биографии Сервантеса даже составил генеалогические древа «Кихадас из Вильягарсия и Бесилья де Вальдерадей» и «Кихадас де Эскивиас». Повод же к такой активной «генеалогоразведочной» работе дал сам Дон Кихот, который в романе упомянул про приключения «отважных испанцев Педро Барбы и Гутьерре Кихады (от которого я и происхожу по мужской линии)…».^{178}

Род Кихада из Эскивиаса доходит до XIX века. Последний отпрыск этой фамилии Луис Кихада жил в Мадриде и был воспитателем принца Австрийского, впоследствии ставшего королем Испании Фернандо VII (1784–1833), запечатленным Гойей.

Ветви Кихада и Саласаров породнились в начале XVI века браком бакалавра Хуана Кихады и Марии де Саласар. Они имели детей: Хуана де Саласара, Габриэля Кихаду, Алонсо Кихаду и Каталину де Саласар. Исследователи полагают, что непосредственным прототипом Дон Кихота стал Алонсо Кихада,^{179} известный в Эскивиасе как почитатель рыцарских романов, впоследствии августинский монах.

Известно, что род Кихада и род Саласаров не ладили между собой. Кроме того, в жилах Кихада, как полагают, была примесь иудейской крови, что, конечно, служило поводом для оскорблений, в том числе и со стороны представителей фамилии Саласар.

Документы свидетельствуют, что другого Алонсо Кихады не существовало. Единственный Алонсо Кихада был сыном Хуана Кихады и Марии де Саласар. Семья была, очевидно, религиозной: кроме него самого приняли постриг его тетка и сестра. Известно, что он был большим почитателем рыцарских романов, считал их правдивыми и даже беседовал на эти темы с жителями Эскивиаса. Совершал ли он какие-либо эксцентричные поступки в духе Дон Кихота, неизвестно.

Что касается Сервантеса, то он, конечно же, знал этого родственника своей жены и его пристрастие к рыцарским романам. Кроме того, от своей супруги дон Мигель должен был знать и родословную Кихада и, стало быть, то, что Кихада из Эскивиаса по мужской линии восходят к Гутьерре Кихаде, о чем позже Сервантес и напишет в «Дон Кихоте».

Однако если с прототипом Дон Кихота все ясно, то этого нельзя сказать о Дульсинее и Санчо.

Санчо Панса — фигура в высшей степени колоритная, не уступающая центральному образу романа — самому Дон Кихоту. С другой стороны, образ Санчо настолько типичен, что говорить о модели, с которой он лепился, представляется достаточно затруднительным. Скорее всего, Сервантес перед своим мысленным взором не имел никакого конкретного образа, который мог бы служить ему неким «макетом», моделью верного оруженосца Дон Кихота. Санчо Панса — собственное изобретение Сервантеса, порожденное его фантазией и испанским народным фольклором. На это указывают его имя, прозвище, пословицы, которыми он сыплет направо и налево. Сервантес наделяет его всеми атрибутами ламанчского крестьянина: здравым крестьянским умом, простодушной расчетливостью, хозяйственной деловитостью, наивной жаждой обогащения и простодушием — всего не перечесть. Другими словами, качествами, в той или иной степени присущими любому сельскому жителю Испании. Санчо узнаваем в любом испанском крестьянине, не зря и имя у него «пословичное».