Серпантин - [6]
До тех пор, пока его не отвлёк какой-то свет...
Он вдруг увидел в темноте непонятный просвет, что-то вроде солнечного зайчика, скользящего посреди ночи...
Пятнышко обозначило невидимую перед этим границу между двумя средами...
Оно перемещалось по этой границе, видна была темноватая рябь... Но где был источник света?
Линецкий стал искать его в чёрных прибрежных горах, потом на небе...
Интересно, что он воображал там найти, спятившую Луну? Бесшумный вертолёт?
Блик скользил по чёрной воде, менял яркость, гас на какое-то время, появлялся в другом месте...
Линецкий подумал, что это пограничники...
Но опять же, не было видно ни самого луча, ни вспышек прожектора на мысе...
Наконец до него дошло, что это подводный фонарик Переверзева.
Что он там делает так долго? — подумал Линецкий, — ружьё не взял, вон оно лежит... Или всё-таки это не он? А что тогда? Есть многое в этом море... Например, рыбы-фонари... Но они живут на глубине от четырёх тысяч, а здесь у нас нет такой глубины... Недавно в «Science» была статья... Такая глубина соответствует расстоянию до другой галактики... Океанские глубины таят в себе не меньше тайн, чем космические... Но то океанские, а здесь в глубине вообще ничего нет... А тайны лежат у самой поверхности... Но разгадать их ещё труднее... Поди разбери, кто это там... Учитель физкультуры? Или симметрии? Рыба-фонарь? Дух над водами?
3. Сквозные мотивы
Неприятно было каждую секунду обманывать надежды женщин и детей, мчавшихся мимо с вёдрами, полными фруктов, с домашними пирожками, с тёплой, завёрнутой в целлофан, картошкой... Доплер кое-что из этого набора купил на прошлой станции и теперь всё время отрицательно качал головой, упрямо продвигаясь к краю платформы. Чтобы там спрыгнуть на траву и немного размяться. Услышав, что предлагает человек в зелёной штормовке, Доплер остановился. Бородатый, высокий, не старый ещё мужчина с такой же интонацией, как бабы, кричавшие «Кому пивка? Кому пирожков?», выкрикивал перед собой: «Кому песню? Купите песню!» Доплер увидел, как он остановился под открытым окошком и заговорил с окликнувшей его пассажиркой.
На груди у барда висела старая белёсая гитара. «Ленинградская фабрика музыкальных инструментов. Цена семь рублей сорок копеек... Удивительный для такой цены звук... Впрочем, уже лет тридцать, как сняты с производства», — подумал Доплер. «Что это значит — купить песню?» — спросил пузатый пассажир в пляжных трусах с пальмами. Человек в штормовке подошёл к нему вплотную и сказал: «Это значит, что я вам спою песню, а вы мне за это заплатите». «А чё это я должен платить?» «Я вам объясню. Вот вы сегодня завтракали?» «Завтракал». «А я нет. И даже не обедал». «Ну и чё теперь? Ужин тебе свой отдать? Так ты же не враг, я надеюсь? Проходи, старичок, шевели ножками, может, дальше кто купит... Песню!.. Чего только не придумают, просто пиздец какой-то...»
«Это — как если б я снимал „Записки князя Нехлюдова“, — подумал Доплер, — не в Люцерне... Да, он — не итальянец... Бывший научный сотрудник... Судя по взгляду, старший... Или ведущий...» Когда он подошёл, Доплер сказал: «Я куплю. Сколько стоит?» «Сколько не жалко». Доплер достал из кошелька купюру и тут вдруг заметил, что все спешно садятся в поезд. «Простите, — сказал он, — но если я буду слушать песню, я здесь останусь... Нет-нет, деньги ваши, всего доброго, до свиданья!» Доплер запрыгнул на подножку и помахал оттуда рукой. Человек в штормовке стоял с гитарой наизготовку и смотрел вслед уходящему поезду.
Доплер пошёл по тамбуру, остановился, расправил носком туфли завернувшуюся дорожку. Он почему-то медлил идти в купе. Мысленно он шёл ещё по платформе... Выкрикивая: «Вот вы, девушка, знаете, что женщина без прошлого — это всё равно что мужчина без будущего? Купите себе прошлое!»
Сначала он думал, что это можно сделать, просто показав ей фильмы. Не всё, но какую-то часть. Он, конечно, не надеялся, что Лена сможет всё осилить... И при первом же просмотре понял, что был прав: Лена просто уснула, положив голову к нему на плечо...
Доплер долго сидел, не шелохнувшись, смотрел на экран и думал, что все эти фильмы теперь — всё равно что его воспоминания. Или даже не воспоминания, а старые сны, их теперь никто не может увидеть, кроме него самого...
Лена отчаянно оправдывалась: «Я всегда засыпаю во время сеанса. Любого, даже если он мне очень нравится. Не только перед телеком, я и в кинотеатре засыпаю всегда, середину поэтому никогда не вижу, только начало и ещё иногда — конец...» Доплер смеялся и говорил: «Глупенькая, это же на самом деле ужасно старые и скучные ленты. Смотреть их только потому, что я их снимал, не стоит. Всё, что в них осталось, это разве что фон. В сущности, его я и хотел тебе показать. Сопки вокруг Тихой бухты, скалы под Новым Светом... Ты же никогда не была на море... Знаешь, сколько фильмов было снято на фоне тех скал? Больше двухсот».
— Ты?!
— Да нет, я имею в виду: всего. Моих восемь.
— Тоже не слабо... Доплер, а зачем ты говоришь, что только море и сопки? А как же актёры, не говоря уже о твоей режиссуре?
— Всё выцвело, выдохлось, испарилось. Всё. Осталось только то, что я тебе сказал... Знаешь, один японец, я сейчас забыл фамилию, делает такие снимки: ставит камеру в кинотеатре с выдержкой, равной продолжительности сеанса. Или чуть больше, потому что на негативе в процессе что-то отображается... Как будто треки элементарных частиц... Это зрители приходят, рассаживаются, экран наполняется... Догадайся, что в итоге получается. На фотографии.
Александр Мильштейн — уроженец Харькова, по образованию математик, ныне живет в Мюнхене. Автор романов «Пиноктико», «Параллельная акция», «Серпантин». Его прозу называют находкой для интеллектуалов, сравнивают с кинематографом Фассбиндера, Линча, Вима Вендерса.Новый роман Мильштейна «Контора Кука» сам автор назвал «остальгическим вестерном». Видимо, имея в виду, что герой, молодой человек из России, пытается завоевать Европу, как когда-то его ровесники — Дикий Запад. На глазах у читателя творится динамичная картина из множества персон: художников, программистов, барменов, русских эмигрантов, немецких писателей и совсем каких-то странных существ…
Основной интригой романа является предсмертный рассказ отца, который кажется Йенсу как-то связанным с испытываемым им синдромом дематериализации. Как будто, чтобы избежать логического конца этого процесса, мир Йенса распадается на два слоя: в одном живут так называемы «дужи» — «дети умных женщин», в другом — «уртюпы», т. е. некие регрессирующие в первобытное состояние сущности; невидимая постороннему глазу ломаная граница между этими мирами бежит по городу… Роман можно рассматривать в том числе и как постиндустриальный парафраз сказки Коллоди, а один из главных его планов повествования — описание современной мюнхенской арт-сцены.
Повесть «Дважды один» опубликована в электронном журнале TextOnly, вып. 12 — декабрь 2004.
Семья — это целый мир, о котором можно слагать мифы, легенды и предания. И вот в одной семье стали появляться на свет невиданные дети. Один за одним. И все — мальчики. Автор на протяжении 15 лет вел дневник наблюдений за этой ячейкой общества. Результатом стал самодлящийся эпос, в котором быль органично переплетается с выдумкой.
Действие романа классика нидерландской литературы В. Ф. Херманса (1921–1995) происходит в мае 1940 г., в первые дни после нападения гитлеровской Германии на Нидерланды. Главный герой – прокурор, его мать – знаменитая оперная певица, брат – художник. С нападением Германии их прежней богемной жизни приходит конец. На совести героя преступление: нечаянное убийство еврейской девочки, бежавшей из Германии и вынужденной скрываться. Благодаря детективной подоплеке книга отличается напряженностью действия, сочетающейся с философскими раздумьями автора.
Жизнь Полины была похожа на сказку: обожаемая работа, родители, любимый мужчина. Но однажды всё рухнуло… Доведенная до отчаяния Полина знакомится на крыше многоэтажки со странным парнем Петей. Он работает в супермаркете, а в свободное время ходит по крышам, уговаривая девушек не совершать страшный поступок. Петя говорит, что земная жизнь временна, и жить нужно так, словно тебе дали роль в театре. Полина восхищается его хладнокровием, но она даже не представляет, кем на самом деле является Петя.
«Неконтролируемая мысль» — это сборник стихотворений и поэм о бытие, жизни и окружающем мире, содержащий в себе 51 поэтическое произведение. В каждом стихотворении заложена частица автора, которая очень точно передает состояние его души в момент написания конкретного стихотворения. Стихотворение — зеркало души, поэтому каждая его строка даёт читателю возможность понять душевное состояние поэта.
О чем этот роман? Казалось бы, это двенадцать не связанных друг с другом рассказов. Или что-то их все же объединяет? Что нас всех объединяет? Нас, русских. Водка? Кровь? Любовь! Вот, что нас всех объединяет. Несмотря на все ужасы, которые происходили в прошлом и, несомненно, произойдут в будущем. И сквозь века и сквозь столетия, одна женщина, певица поет нам эту песню. Я чувствую любовь! Поет она. И значит, любовь есть. Ты чувствуешь любовь, читатель?
События, описанные в повестях «Новомир» и «Звезда моя, вечерница», происходят в сёлах Южного Урала (Оренбуржья) в конце перестройки и начале пресловутых «реформ». Главный персонаж повести «Новомир» — пенсионер, всю жизнь проработавший механизатором, доживающий свой век в полузаброшенной нынешней деревне, но сумевший, несмотря ни на что, сохранить в себе то человеческое, что напрочь утрачено так называемыми новыми русскими. Героиня повести «Звезда моя, вечерница» встречает наконец того единственного, кого не теряла надежды найти, — свою любовь, опору, соратника по жизни, и это во времена очередной русской смуты, обрушения всего, чем жили и на что так надеялись… Новая книга известного российского прозаика, лауреата премий имени И.А. Бунина, Александра Невского, Д.Н. Мамина-Сибиряка и многих других.
![Шампанское с желчью [Авторский сборник]](/storage/book-covers/0d/0d9c678839354e10af7e93be1f8b8ae01820251d.jpg)
Фридрих Горенштейн (1932–2002) — русский писатель и сценарист, автор романов «Искупление», «Псалом», «Место», множества повестей и рассказов; по его сценариям поставлено пять фильмов, в том числе таких, как «Раба любви» и «Комедия ошибок».В сборник «Шампанское с желчью» вошли затерянные в периодике рассказы и повести писателя, а также пронзительный и светлый роман о любви «Чок-Чок».
Главный герой нового романа Олега Зайончковского — ребенок. Взрослые называют его Петровичем снисходительно, мальчик же воспринимает свое прозвище всерьез. И прав, скорее, Петрович: проблемы у него совсем не детские.
«Божество» — повесть о социализации личности, о том, как юный эрудит в неразумном, по его мнению, «взрослом» мире осмысляет реальность сквозь призму прочитанных книг, телевидения, детской мифологии, взрослеет сам, выстраивая собственную систему.
Прозу Андрея Геласимова (род. в 1965 г.) отличает в первую очередь непривычное для сегодняшней литературы реальное и доброе отношение к действительности. В ней нет ни осуждения, ни пафоса разоблачения, ни сетований на превратности судьбы. Жизнь воспринимается такой, какая она есть. Остроумные сюжеты, свободная и артистичная манера повествования — вот, пожалуй, основные характеристики предлагаемой книги.