Сергей Петрович Хозаров и Мари Ступицына - [21]

– Вы хандрите, ха-ха-ха! И вас посетила желчь. Поздравляю вашу будущую жену, – сказала Мамилова.

– Я не хандрю, но я ожесточен.

– Проигрались, верно, – заметила хозяйка. – Мужчины всегда приходят в отчаяние, когда проигрывают.

– Я проигрывал в жизнь мою полсостояния, но оставался так же спокоен, как издержав целковый, – отвечал Хозаров с благородным негодованием, – но сегодня я проиграл мою лучшую надежду.

– Не понимаю вас, – сказала хозяйка.

– Потому что вы не верите в чувства мужчин, – возразил Сергей Петрович.

– Да, я и забыла: вы влюблены… Скажите, бога ради, что с вами? Мне очень интересно узнать, как мужчины страдают от любви. Я об этом читала только в романах, но, признаюсь, никогда не видала в жизни.

– Если вам угодно будет говорить в этом тоне, то вы, конечно, ничего не узнаете от меня: я буду молчалив, как могила.

– Ну, не сердитесь. Я знаю, что вы лучше других, лучше многих. Вы еще молоды. Скажите, что вас так растрогало?

– Вы знаете мои отношения к Мари Ступицыной?

– Да, знаю: она влюблена в вас!

– Может быть, но сегодня я узнал, что ее хотят выдать замуж, и знаете, за кого? За Рожнова, которого она терпеть не может, который скорее походит на быка, нежели на человека, и все оттого, что у него до тысячи душ.

– Но что же вы-то делаете?

– Что же мне делать? Я, любя ее и желая спасти от этого ужасного для нее брака, сегодня же сделал ей предложение.

– Браво! Так и следует поступить благородному человеку! Какой же результат?

– Результат… стыдно и говорить. Прочтите сами, – сказал Хозаров, подавая Варваре Александровне письмо.

– Результат обыкновенный, – сказала она, прочитав письмо. – Вот вам отцы и матери… Как они безумно располагают счастьем дочерей: тысяча душ – и довольно! Что им за дело, что это бедное существо может задохнуться в этом браке? Как не быть счастливой при тысяче душах! Что за дело, что нет тысячи первой души, которая одна только и нужна для счастья женщины? А эту любовь, которая живет в ней, она должна умертвить ее!.. Ничего, это очень легко; все равно что снять башмак… И что такое значит разлучить навеки два существа, которые, может быть, созданы друг для друга?.. – На этих словах Варвара Александровна остановилась и задумалась.

Сергей Петрович, созданный для Марьи Антоновны, в продолжение всего этого монолога сидел, тоже задумавшись.

Долго еще Варвара Александровна говорила в том же тоне. Она на этот раз была очень откровенна. Она рассказала историю одной молодой девушки, с прекрасным, пылким сердцем и с умом образованным, которую родители выдали замуж по расчету, за человека богатого, но отжившего, желчного, в котором только и были две страсти: честолюбие и корысть, – и эта бедная девушка, как южный цветок, пересаженный из-под родного неба на бедный свет оранжереи, сохнет и вянет с каждым днем.

Варвара Александровна так живо рассказала эту историю, что герой мой положительно догадался, что этот южный цветок не кто иной, как она сама.

Прощаясь с гостем, Мамилова обещалась побывать на другой день у Ступицыных и поговорить там о нем.

Молодой человек с чувством благодарности пожал руку нового своего друга.

В нумере своем он нашел маленькую записку от Ступицына следующего содержания:

«Душевно благодарю вас за угощение и надеюсь, что все останется между нами в тайне.

А.Ступицын».

Кроме того, он застал там Татьяну Ивановну.

– Сергей Петрович, что это у вас наделалось? – начала хозяйка, видимо чем-то весьма взволнованная. – Я сегодня такой странный прием получила у Катерины Архиповны, что просто понять не могу; меня совсем не пустили в дом; а этот толстяк Рожнов под носом у меня захлопнул двери и сказал еще, что меня даже не велено принимать.

– Все кончено, Татьяна Ивановна, – сказал герой мой, садясь в кресло.

– Нет, не кончено и не может быть кончено, – возразила Татьяна Ивановна. – Марья Антоновна будет ваша, если захотите.

– Каким образом?

– Очень просто… увезите.

– Увезти?.. Да, конечно, можно; но, впрочем, утро вечера мудренее: мне очень хочется спать.

Герой мой, утомленный ощущениями дня, действительно очень устал и потому, выпроводив Татьяну Ивановну, тотчас же разделся, бросился в постель и скоро заснул.

V

Существует на свете довольно старинное и вместе с тем весьма справедливое мнение, – мнение, доказанное многими романами, что для любви нет ни запоров, ни препятствий, ни даже враждебных стихий; все она поборает и над всем торжествует. Это старинное мнение подтвердилось еще раз и в настоящем моем рассказе.

После сделанного Хозарову отказа Катерина Архиповна долго еще совещалась с Рожновым, и между ними было положено: предложение молодого человека скрыть от всех, а главное – от Мари; сделать это, как казалось им, было весьма возможно. Хозарову уже отказано от дома, и теперь только надобно было выпроводить Татьяну Ивановну, которая, пожалуй, будет переносить какие-нибудь вести. Почтеннейшая девица не замедлила явиться в этот же день, и Рожнов взялся сам отказать гостье и, видно, исполнил это дело весьма добросовестно, потому что Татьяна Ивановна после довольно громкого разговора, который имела с ним первоначально в зале, потом в лакейской и, наконец, на крыльце, вдруг выскочила оттуда, как сумасшедшая, и целые почти два переулка бежала, как будто бы за ней гналась целая стая бешеных собак.