Сергей Непобедимый - [19]

В более поздние времена в минуты откровения главный конструктор СКБ делился с молодым выпускником МВТУ им. Баумана своими мыслями о недавнем прошлом. Это были фрагменты, штрихи из рассказов Шавырина. Из них, как и из слов других работников СКБ в представлениях Сергея Непобедимого уже складывалась цельная картина рождения и становления творческого коллектива, в котором ему отныне предстояло работать. Стоит, пожалуй, заметить, что тогда, постигая и уясняя смысл своего труда в КБ, он уже внутренне был настроен на большую работу, на годы вперёд. Ему это дело было интересно, даже притом что о его сущности никто и никогда не узнает за пределами предприятия.

Можно ли сказать, что в ту пору Борис Иванович хоть в чём-то благоволил Непобедимому? Решительно можно сказать, что этого не было. Молодые специалисты в немалом числе приходили в СКБ, и все они были равны в начале своей деятельности на избранном поприще. Только по прошествии времени, по результатам выполнения заданий руководство определяло своё отношение к «новобранцам».

Пройдут многие десятки лет, и Сергей Павлович с глубоким почтением будет со многими деталями рассказывать о коллегах, стоявших у истоков огромного и архиважного дела. От них он узнал, как шло это становление. Когда началось нашествие фашистских варваров, в дни драматического продвижения гитлеровских войск к Москве с особой остротой проявилась нехватка многих видов вооружений для противостояния хорошо вооружённому врагу. НИИ-13 Наркомата вооружений, в котором в то время работал конструктор миномётов Шавырин, был эвакуирован в город Молотов (ныне Пермь). А Борис Иванович с небольшим числом конструкторов остался в Ленинграде для организации производства своих изделий на предприятиях города.

Во второй половине августа меньше чем через два месяца после начала войны Шавырина вызвали в столицу, где без промедления пригласили в Кремль. Он приехал туда с молодым наркомом вооружений Д. Ф. Устиновым и вместе с ним был принят Сталиным. 22 августа в 19 часов началась беседа трёх человек – Сталина, Устинова и Шавырина. Она продолжалась, как зафиксировано в документах, один час и десять минут, и за эти семьдесят минут было принято несколько решений, которые во многом предопределили дальнейший ход событий, связанных с развитием гладкоствольной артиллерии и увеличением поставок её в действующую армию. По итогам встречи в Кремле Шавырин остался в Москве, куда позже прилетели на военно-транспортных самолётах со всеми мерами предосторожности многие его коллеги из уже блокадного Ленинграда и из Молотова. Это был костяк специалистов будущего СКБ – Г. Д. Ширенин, В. И. Лукандер, А. Г. Соколов, С. П. Ванин, С. Б. Добринский и др.

Хозяин кремлёвского кабинета в ходе совещания в узком кругу проявил хорошее понимание важности ситуации с поставками миномётов. Он помнил две довоенные встречи с их конструктором – на полигоне в Щурове под Коломной со стрельбой по мишеням и позже – в Кремле, когда руководителям страны показывали образцы новой боевой техники. Исходя из общих задач, он попросил Шавырина по возможности упростить конструкцию 120-мм миномёта с сохранением его боевых качеств, что позволит нарастить производство этого столь нужного для воюющей Красной армии вооружения. И тогда же Шавырину, которого Сталин высоко ценил как оружейного конструктора, были предоставлены особые полномочия, чуть позже облечённые в специальное секретное постановление Госкомитета Обороны. В соответствии с ним все свои разработки конструкторы под руководством Шавырина могли вести без постоянного контроля Главного артиллерийского управления.

Разумеется, это был огромный кредит доверия Борису Ивановичу, который в неполные сорок лет взял на себя ответственность за столь важное дело. На первое время конструкторов-миномётчиков разместили в части здания Ярославского вокзала в столице, куда они приходили каждый день, а зачастую оставались там же на ночь, когда действовал комендантский час. От перронов вокзала каждодневно уходили поезда на восток страны с десятками тысяч невольных путешественников – эвакуированных, командированных, а часто и заключённых. И вряд ли кто из них догадывался, что здесь же идёт напряжённая работа конструкторов-интеллектуалов для приближения будущей победы.

Сергей Павлович, вспоминая эту любопытную часть истории конструкторского коллектива, удивлялся – ведь он сам с соседнего, Казанского вокзала в те же дни осени сорок первого уезжал в Ижевск и даже подумать не мог, что был тогда рядом с теми, с кем через несколько лет соединит свою судьбу. Итоги работы миномётчиков в ту пору Сергей Павлович узнал, конечно, уже в стенах СКБ, после войны. Ему об этом немало поведал радевший за молодого выпускника Алексей Георгиевич Соколов, один из надёжных сподвижников Шавырина.

Что же было сделано шавыринскими конструкторами в тот отчаянный период приближения врага к Москве? Отправной точкой начала их «упрощенческой» работы стало тщательное изучение созданного ими же 120-мм полкового миномёта образца 1938 года. Стали искать иные подходы к собственному изделию. Цель была многосторонняя – изменить конструкцию и технологию изготовления так, чтобы кардинально нарастить выпуск миномётов. Наверное, в наше время такой подход к делу назвали бы «мозговым штурмом». В ту пору коллеги и подчинённые Шавырина вряд ли знали это словосочетание, но были заряжены на скорое решение поставленной задачи и потому в течение нескольких дней безоглядно критически оценивали миномёт и быстро формулировали свои предложения – тут убрать, здесь добавить…