Сергей Дягилев - [14]

Шрифт
Интервал


После летней поездки на Урал в 1876 году петербургский круг семьи Дягилевых сплотился ещё теснее. Они часто встречались — у мамаши на воскресных обедах, у Паренсовых, Философовых, у Мариши Корибут-Кубитович. Повод к постоянным собраниям на квартире Павла Павловича дал приезд из Парижа Александры Панаевой. «Её давно не слыхали в Петербурге и не могли достаточно наслушаться», — уверяла Елена Валерьяновна. У Дягилевых Александра Панаева выступала со своим «присяжным аккомпаниатором» Николаем Свирским, которого брала с собой в Париж.

Молодой пианист Свирский, из семьи небогатых помещиков, «с вечно осклабленными губами», был известен всем Дягилевым. Будучи студентом, он несколько лет служил репетитором детей сестры Мариши и даже жил в её доме. А как аккомпаниатор идеально исполнял свою роль. «Плоховал он только тогда, когда совершенно растает от восторга — заплачет и растеряется, — писала Е. В. Дягилева. — В таких случаях он получал удары по пальцам от певицы, но это мало помогало, потому что тогда ещё больше он таял и ещё больше влюблялся». Зимой Александра Панаева снова уехала с ним во Францию для продолжения уроков у Виардо. Но собрания у Дягилевых на Шпалерной улице не прекратились. У них возникла идея организовать домашний музыкальный кружок.

«Поленька принялся собирать хор, приобретать ноты, отдавать в переписку партии… Всё это при его энергии спорилось, и скоро открылись наши «четверги», — вспоминала Елена Валерьяновна. На занятия кружка, посвящённые в основном вокалу, собиралось до тридцати человек. «Салонное отношение к музыке», как и небрежное посещение занятий, было полностью исключено, а дисциплину Поленька держал военную. На так называемые «дягилевские четверги», кроме исполнителей, никого не допускали, «за исключением двух лиц: дедушки Литке и мамаши Анны Ивановны».

Первым приезжал «семейный патриарх» Фёдор Петрович Литке, большой знаток и любитель музыки. Седой как лунь, с густыми нависшими бровями и торчащими бакенбардами, он «просиживал часа полтора, выслушивая внимательно даже разучивание партий по голосам, выпивал чашку молока и уезжал домой». Как исключение из правил у музыкального кружка появился вскоре и третий слушатель — Виктор Петрович Протейкинский, которого все почему-то называли «Висенькой». Его мать, урождённая Дягилева, имела пермские корни и была родной сестрой папаши Павла Дмитриевича. После окончания университета Протейкинский служил у писателя Лескова, позднее — у философа Соловьёва, выполняя обязанности секретаря-референта. На рубеже ХIХ — XX столетий он будет также в качестве слушателя посещать вечера в другой дягилевской квартире — уже Сергея Павловича — на редакционных собраниях журнала «Мир Искусства».

Пока же Серёжа, как и его младший брат Линчик, по «четвергам» засыпал под хоровое пение и звуки музыки, доносившиеся с репетиций, которые продолжались с девяти вечера до полуночи, а порой заканчивались и за полночь. Среди участников кружка был ещё один человек, с которым Сергею Дягилеву предстояло в будущем иметь дело при организации Первой международной выставки картин журнала «Мир Искусства». Это — художник Василий Дмитриевич Поленов, вернувшийся тем летом из заграничной пенсионерской поездки Императорской академии художеств и сразу же получивший звание академика за предоставленную в качестве отчёта картину «Арест гугенотки».

Во Франции Поленов (как и Дягилевы) познакомился с Тургеневым, который ввёл его в салон Виардо, и даже получил от знаменитой певицы несколько уроков по вокалу и композиции. Представители дворянской семьи Поленовых, известной своими тесными связями с русской культурой, в том числе культурой усадебной, будут эпизодически появляться в начале пути Сергея Дягилева. Довольно приятным, но недолгим будет его сотрудничество с художницей Еленой Поленовой, стоявшей у истоков нового русского искусства и с симпатией относившейся к дягилевским начинаниям. Совсем иные отношения сложатся с чиновником Дирекции Императорских театров Константином Поленовым, который будет участвовать в сложных интригах против Сергея Дягилева. Но до этого ещё далеко, — вернёмся к музыкальным «четвергам» на Шпалерной.

Вместе с художником В. Д. Поленовым занятия кружка посещал его брат — Александр Дмитриевич, товарищ министра земледелия, также увлекавшийся пением. Участники домашнего кружка Дягилевых имели разные профессии — здесь были врачи, юристы, кавалергарды, чиновники, студенты, — но всех их объединяла страстная любовь к музыке. Из дягилевской родни кроме хозяев дома вокалом занимались Мариша Корибут-Кубитович и Юленька Паренсова. Известная всему Петербургу Анна Павловна Философова тоже любила петь, но общественные дела и благотворительность, как обычно, не оставляли ей свободного времени. Зато она позволила примкнуть к кружку служившей у неё гувернантке.

Из профессиональных музыкантов на «четвергах» бывали и оперные артисты Императорских театров. Это Полина (Прасковья) Левицкая, жена кузена молодых Дягилевых — Александра Гирса, ещё одного активного участника кружка. Это и бас Иван Матчинский, недавно окончивший Санкт-Петербургскую консерваторию, и бывший оперный певец — старик Ратковский (упомянутый выше как учитель пения Поленьки). Хормейстером был приглашён органист Мариинского театра, дирижёр и композитор Войцех Главач, по национальности чех, уже лет пять работавший в России. Аккомпанировать хору согласился молодой пианист Дмитрий Климов, и на «четвергах» он был отнюдь не единственный аккомпаниатор.


Рекомендуем почитать
М. В. Ломоносов – художник. Мозаики. Идеи живописных картин из русской истории

М.В. Ломоносов, как великий ученый-энциклопедист, прекрасно понимал, какую роль в развитии русской культуры играет изобразительное искусство. Из всех его видов и жанров на первый план он выдвигал монументальное искусство мозаики. В мозаике его привлекала возможность передать кубиками из смальты тончайшие оттенки цветов.До сих пор не оценена должным образом роль Ломоносова в зарождении русской исторической картины. Он впервые дал ряд замечательных сюжетов и описаний композиций из истории своей родины, значительных по своему содержанию, охарактеризовал их цветовое решение.


Я твой бессменный арестант

В основе автобиографической повести «Я твой бессменный арестант» — воспоминания Ильи Полякова о пребывании вместе с братом (1940 года рождения) и сестрой (1939 года рождения) в 1946–1948 годах в Детском приемнике-распределителе (ДПР) города Луги Ленинградской области после того, как их родители были посажены в тюрьму.Как очевидец и участник автор воссоздал тот мир с его идеологией, криминальной структурой, подлинной языковой культурой, мелодиями и песнями, сделав все возможное, чтобы повествование представляло правдивое и бескомпромиссное художественное изображение жизни ДПР.


Великие оригиналы и чудаки

Кто такие чудаки и оригиналы? Странные, самобытные, не похожие на других люди. Говорят, они украшают нашу жизнь, открывают новые горизонты. Как, например, библиотекарь Румянцевского музея Николай Федоров с его принципом «Жить нужно не для себя (эгоизм), не для других (альтруизм), а со всеми и для всех» и несбыточным идеалом воскрешения всех былых поколений… А знаменитый доктор Федор Гааз, лечивший тысячи москвичей бесплатно, делился с ними своими деньгами. Поистине чудны, а не чудны их дела и поступки!В книге главное внимание уделено неординарным личностям, часто нелепым и смешным, но не глупым и не пошлым.


Горе от ума? Причуды выдающихся мыслителей

В книге Рудольфа Баландина читатель найдет увлекательные рассказы о странностях в жизни знаменитых интеллектуалов от Средневековья до современности. Герои книги – люди, которым мы обязаны выдающимися открытиями и техническими изобретениями. Их гениальные мысли становились двигателем человеческой цивилизации на протяжении веков. Но гении, как и обычные люди, обладают не только достоинствами, но и недостатками. Автор предлагает ответ на вопрос: не способствовало ли отклонение от нормы, пусть даже в сторону патологии, появлению нетривиальных мыслей, решений научных и технических задач?


В нашем доме на Старомонетном, на выселках и в поле

В книге собраны очерки об Институте географии РАН – его некоторых отделах и лабораториях, экспедициях, сотрудниках. Они не представляют собой систематическое изложение истории Института. Их цель – рассказать читателям, особенно молодым, о ценных, на наш взгляд, элементах институтского нематериального наследия: об исследовательских установках и побуждениях, стиле работы, деталях быта, характере отношений, об атмосфере, присущей академическому научному сообществу, частью которого Институт является.Очерки сгруппированы в три раздела.


Становление бойца-сандиниста

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Есенин: Обещая встречу впереди

Сергея Есенина любят так, как, наверное, никакого другого поэта в мире. Причём всего сразу — и стихи, и его самого как человека. Но если взглянуть на его жизнь и творчество чуть внимательнее, то сразу возникают жёсткие и непримиримые вопросы. Есенин — советский поэт или антисоветский? Христианский поэт или богоборец? Поэт для приблатнённой публики и томных девушек или новатор, воздействующий на мировую поэзию и поныне? Крестьянский поэт или имажинист? Кого он считал главным соперником в поэзии и почему? С кем по-настоящему дружил? Каковы его отношения с большевистскими вождями? Сколько у него детей и от скольких жён? Кого из своих женщин он по-настоящему любил, наконец? Пил ли он или это придумали завистники? А если пил — то кто его спаивал? За что на него заводили уголовные дела? Хулиган ли он был, как сам о себе писал, или жертва обстоятельств? Чем он занимался те полтора года, пока жил за пределами Советской России? И, наконец, самоубийство или убийство? Книга даёт ответы не только на все перечисленные вопросы, но и на множество иных.


Рембрандт

Судьба Рембрандта трагична: художник умер в нищете, потеряв всех своих близких, работы его при жизни не ценились, ученики оставили своего учителя. Но тяжкие испытания не сломили Рембрандта, сила духа его была столь велика, что он мог посмеяться и над своими горестями, и над самой смертью. Он, говоривший в своих картинах о свете, знал, откуда исходит истинный Свет. Автор этой биографии, Пьер Декарг, журналист и культуролог, широко известен в мире искусства. Его перу принадлежат книги о Хальсе, Вермеере, Анри Руссо, Гойе, Пикассо.


Жизнеописание Пророка Мухаммада, рассказанное со слов аль-Баккаи, со слов Ибн Исхака аль-Мутталиба

Эта книга — наиболее полный свод исторических сведений, связанных с жизнью и деятельностью пророка Мухаммада. Жизнеописание Пророка Мухаммада (сира) является третьим по степени важности (после Корана и хадисов) источником ислама. Книга предназначена для изучающих ислам, верующих мусульман, а также для широкого круга читателей.


Алексей Толстой

Жизнь Алексея Толстого была прежде всего романом. Романом с литературой, с эмиграцией, с властью и, конечно, романом с женщинами. Аристократ по крови, аристократ по жизни, оставшийся графом и в сталинской России, Толстой был актером, сыгравшим не одну, а множество ролей: поэта-символиста, писателя-реалиста, яростного антисоветчика, национал-большевика, патриота, космополита, эгоиста, заботливого мужа, гедониста и эпикурейца, влюбленного в жизнь и ненавидящего смерть. В его судьбе были взлеты и падения, литературные скандалы, пощечины, подлоги, дуэли, заговоры и разоблачения, в ней переплелись свобода и сервилизм, щедрость и жадность, гостеприимство и спесь, аморальность и великодушие.