— Единственное, чего я боюсь, так это слухов. Люди уже начали поговаривать о наших отношениях…
— Меня это совершенно не беспокоит, — Джек пожал плечами. — Нам же все ясно.
— Мне все ясно, — кивнула она. — Мы больше не супружеская пара. Каждый из нас должен это знать.
Он прямо посмотрел на нее.
— Ладно. Сегодня ночью постель вся твоя, — он быстро закрыл тему и откинул голову на спинку стула. Боже, он еле жив! Ему надо отдохнуть!
— После всего, что ты перенес, ты заслуживаешь удобного сна в постели, — объявила Оливия.
— Я лягу на пол, — твердо проговорил он.
— Ладно. Если ты не вообразил, что постель — это некий неправильно понятый рыцарский символ, я лягу на кровать. Но не жалуйся утром, что у тебя болит спина.
— Ты собираешься принимать ванну? — Она стояла перед ним, уперев руки в бока.
— Иди ты, я потом, — он махнул рукой в сторону ванной.
Джек сидел на балконе один и смотрел в темную ночь. Вдали над морем мигали огоньки рыбачьих лодок. Наверное, в том числе и тех, что спасли Оливию и его. Он не лгал, когда говорил, что там, в море, думал о ней. Что только мысли о ней помогали ему выдержать волны, готовые утопить его, и усталость, бравшую верх. Он вспомнил, как боролся в холодной воде, почти не понимая, что он делает и зачем. Он не знал, увидит Оливию еще или нет. Там, в соленых волнах, он думал об их жизни, какая была у них, когда они жили вместе. И эти воспоминания не давали ему пойти на дно. Какая она становилась красивая, когда злилась на него…
Раздался тихий стук в дверь. Джек открыл. Перед ним стояла Мэрилин с белым хлопчатобумажным халатом в руке.
— Это для вашей жены, — сказала она. — Хелен нашла кое-какие вещи внизу. А я хожу, раздаю их женщинам.
— Спасибо, — поблагодарил он. — Она оценит вашу заботу.
— Надеюсь, я найду в здешних магазинчиках что-нибудь своего размера.
Джек кивнул. Во время экспедиций с ним случались разные истории, но первый раз он начинал сезон вообще без всякой одежды.
— Я рада, что вы это сделали, Джек, — мягко проговорила Мэрилин. — Конечно, мы верили, что вы справитесь.
— Все правильно. Я рад, что мы все выжили.
— Как себя чувствует ваша жена? Она так беспокоилась о вас, что я даже начала бояться за нее. Мы ничем не могли ее утешить. Она даже есть не могла…
Оливия беспокоилась о нем? Это наверняка была не забота, а злость. Просто Оливия пришла в ярость, что он не сел на тот же плот, что и она.
— С ней все в порядке. Отмокает в горячей ванне. Из кранов идет минеральная вода, вы это знаете? Очень восстанавливает.
Мэрилин подалась вперед.
— Она говорила что-то насчет того, что вы расстались, но…
— Да, это так, — с сожалением подтвердил он. — Мы вместе работаем. Вот и все.
— Гм, вижу, — протянула Мэрилин, оглядывая поверх его плеча комнату с одной кроватью.
У Джека создалось впечатление, что она абсолютно ничего не видела. Если их брак распался, почему они сегодня ночью спят вместе? Ничего, скоро появится Оливия и все ей разъяснит. Это не его дело.
Закрыв за Мэрилин дверь, Джек прислушался, как Оливия плещется в ванне. Если вернуться на семь лет назад, то он бы уже давно был бы там, с ней… Он мыл бы ей спину и натирал кожу травой. Мыльные пузырьки каскадом спускались по ее плечам к ложбинке между грудями…
Он глубоко втянул воздух и громко выдохнул.
Наверное, поехать на раскопки вместе, когда на самом деле они вместе не были, — не самая удачная идея. Он посмотрел на кровать. Все, о чем мог он думать, — это Оливия в ночном халате, в постели рядом с ним. Он с рекордной скоростью освобождает ее от халата и…
Он бросил халат на постель и вернулся на балкон. Там почти упал на ближайший стул. Шансы на их объединение весьма хлипкие.
Если бы воспоминания можно было бы так же легко отбросить, как халат на постель. Он закинул ноги на ограждение балкона, спиной прижался к подушке на стуле и закрыл глаза. Откуда-то снизу, с пляжа доносились звуки бузуки. Он давно не слушал этой греческой музыки. И хотя не знал слов, догадывался, что печальный напев рассказывает о потерянной любви.
— О, какое красивое утро…
При звуке напевавшего голоса Оливия резко села в кровати. И тут же заморгала, ослепленная солнцем. Его лучи проникали в комнату через жалюзи на окне.
— О, какой прекрасный день, — продолжал доноситься голос Джека из ванной.
Он пел свою любимую песню из мюзикла «Оклахома». Так, будто за последние пять лет ничего не изменилось. И это Джек! Человек, который ворчал и раздражался, пока не получал свой утренний кофе. А она, хотя и любила рано вставать, спала сегодня мертвым сном. Кстати, который час?
Оливия вышла на балкон в ночной рубашке, врученной ей в долг. Боже, как хорошо! Море сверкало под утренним солнцем. Маленькие лодки уходили в синюю даль. Снизу из кухни доносился божественный аромат кофе и свежеиспеченного горячего хлеба. Во внутреннем дворике отеля за столиками сидели люди и завтракали. Будто вчера ничего не произошло.
Голос Джека проникал и на балкон. «Сколько прекрасных чувств я встречаю по пути», — пел он.
Вскоре он появился на балконе, одетый только в полотенце, обернутое вокруг талии. Капли воды слепили темные волосы на груди. Он пах лавандой и травами. У Оливии ослабли колени.
