Серенада большой птице - [4]

Летим против солнца, верхнее стекло такое грязное, что ничегошеньки не разглядишь, переднее пулезащитное не чище, да и вообще пустое за­нятие рассматривать что-либо против солнца.

Каждые десять минут Бэрд проверяет, что у нас с кислородом. Мы понумерованы, начиная с хвоста.

— Первый — норма.

— Второй — норма, — и так до десятого в носовой. Звучим заправ­ским экипажем.

— Истребители справа сверху, — слышу в шлемофоне.

— Вроде бы «сорок седьмые», — сообщает из носовой Бэрд.

Это именно «сорок седьмые», они взмывают рядом к солнцу.

— Мы над третьим рейхом, — объявляет Бенсон.

Земля вся поразрезана на маленькие поля и маленькие города. Поля зелены, как в Англии, зеленее, чем в Иллинойсе, когда мы в последний раз шли над ним. У тех, внизу, то же солнце, та же луна. Небо для них такое же голубое, поди, как для наших домашних. Но люди внизу — нацисты.

Сэм сигналит мне, чтоб я взялся за штурвал. Правое от нас зве­но занесло вперед, и это подбрасывает всем работенки, каждый начи­нает отдавать назад. Я обогнал ведущего и отдавал потом назад слиш­ком долго, а когда подбавил снова газ, мы уже поотстали.

Смотрю на солнце и отлично понимаю, какая мы подходящая закус­ка для люфтваффе. Чувствую, они над нами, поджидали такого случая. Добавляю резко обороты, жму на газ, и мы медленно становимся на по­ложенное место.

«Крепости» со всех сторон, позвенно, в эшелонах и группах, а вместе это 8-я армия ВВС под командованием Джимми Дулитла.

Шарп дает знать о зенитных разрывах слева снизу.

— Гляньте-ка, — кричит кто-то, — чистый ад.

— Потише там, в шлемофоне, — рявкает на него Сэм.

То ли наше звено растерялось, то ли все чуток растерялись. В общем, звенья заходят на свои цели перед нами, сзади нас, пара их старается пересечь наш строй, пока мы готовимся к бомбовой атаке.

Мы подошли к цели, но я понятия об этом не имел, пока не увидел, что на ведущей машине распахиваются бомбовые люки.

Слышу Бенсона:

— Мы над целью.

— Чего ж раньше молчал! — возбужденно восклипает Бэрд.

Уж не вернемся ли мы назад с грузом бомб, подумалось мне, но, ока­зывается, у нас полно времени, чтоб Бэрд изготовился.

Я скрючиваюсь в ожидании зенитного обстрела. По всем правиламмы должны попасть в гущу огня, бить должны прямо в нас. Падают бомбы ведущего, а Бэрд орет, что пошли и наши.

— Радист, проверить, все ли бомбы сброшены, — распоряжается Сэм.

— Угу-гу, — отзывается кто-то из задних, — глядите-ка, сколько дыму.

Все разом открывают рты. Добавив оборотов, отваливаем от цели. Зенитки по-прежнему молчат.

— Бомбили невесть что, — говорит Бэрд. — Цель ведь я и не раз­глядел.

Одна у него обязанность: сброс бомб, когда ведущий сбросит свои. Работка непыльная.

Строй опускается на тысячу футов, всем хочется поскорее покинуть эту страну. Два звена слева попадают под зенитный огонь, кто-то сме­тает почти целый город справа под нами. Похоже, конец представлению.

— Мы теперь над Францией, — окликает нас Бенсон. — Уже не в той проклятущей стране.

Разницы я не вижу. С такой высоты не разглядишь, что народ здеш­ний — друзья как на подбор. А вон сарай внизу, где стоит спрятаться, коли придется прыгать с парашютом. Может, там сеновал, где темно­окая юная француженка поджидает с парой кувшинов вина. Может, там ждет солдат-штурмовик в тяжелых ботинках, который штыком станет тыкать в сено.

Предпочту остаться на высоте сколь возможно долго.

Когда мы летели туда, самолетов почти не встречалось, а на обрат­ном пути видим их по всем направлениям — снизу, сверху, по бо­кам идут самолеты, большие птицы и меньшие их братья. Подбитый старенький Б-24 тянет далеко внизу, пара «тридцать восьмых» вьется рядом за компанию.

— Мы над Бельгией, — немножко позже сообщает Бенсон. — Этот большой город — Брюссель.

Издали выглядит мирно.

Ах да, бронекуртка запрятана под сиденье. Хоть поздновато, но на­тягиваю ее на себя. Сэм влазит в такую же, предстоит обратный пере­лет над проливом. Куртка эта давит шею, пригибает ее книзу. Шея раз­болелась, и в плечо время от времени мило ударяет боль. Пожалуй, бро­некуртка того не стоит, я отшвыриваю ее в проход.

Два П-51 резвятся на подходе, желают поохотиться.

Переговорил с Сэмом, он вызывает ведущего. Но в наушниках одни только всхлипы и хрипы помех.

Тут слышен парнишка, зовет старшего: «Снижаюсь. Кислород весь вышел. Не дадите ли прикрытие? — Дышит, как загнанная лошадь. — Моего штурмана крепко задело. Остается идти вниз». По голосу слыш­но, сам не свой со страху.

Где-то в этом тихом синем небе умирает штурман. Попробуй поверь.

Уже виднеется побережье. Порой Кроун или Шарп скажут о зенит­ках слева или справа, но нас там и близко нет.

Ниже проволоклось три «семнадцатых» с «либерейторами», истреби­тели сопровождают их домой.

— Там бой, — сообщает Шарп на подходе к берегу, — кровь. пус­кают.

Ни ему, ни мне не верится, что в лоскутной путанице ферм, городов и бухт есть востроглазые затейники, охочие нас достать.

Сэм опять на связи.

— Умирает, — говорит он мне, — один штурман. Этот парнишка все талдычит, что штурман умирает.

Уходя от берега, начинаем сбавлять высоту. Строй слегка растянул­ся. А мы наслышаны про былые дни, когда, месяцев на восемь раньше, абвильские молодчики поджидали на берегу растянувшийся строй. Мы наводим порядок.