Серебряный волк, или Дознаватель - [28]

Лека прячет лицо в ладонях – не отвлекаться на внешнее, слушать, слушать, слушать… что там, как? Тихо. Тревожно. Господи, хоть бы обошлось! Серега… Карел… зачем, зачем я вас туда отпустил?!

Ночь ползет к рассвету – медленно, тягуче, невыносимо.

– Ясек… я его не чувствую! Вот только был – и нет!

– Ну так с него сняли амулет, только и всего. Между прочим, зная Серегу, я бы сказал, что он сам и снял.

– Но это значит…

Ясек задумчиво осматривает стол: пустой кувшин, крошки сыра… долгая была ночь. Встает:

– Пойдем. Теперь-то мы точно о них услышим, вот что это значит.

3. Площадь Королевского Правосудия

Они идут за процессией – в безмолвной, объятой изумлением и ужасом толпе. Кажется, люди слушают герольда – и не могут понять бесчисленных «да будут прокляты», «станет днем их бесчестья» и «такова моя воля». Только раз или два кто-то позади крепко выругался.

– Хорошо, что я еще не уехал, – бормочет Ясек. – То есть, надеюсь, Ракмаилю не до того, чтобы глазеть на местное правосудие, у него сегодня самая торговля.

– Да, не хватало еще, чтобы он увидел сейчас Серегу и узнал…

Набережная… стылый ветер с реки… часовня Последней Ночи… король Анри, вперившийся в площадь с высоты балкона. Лека глядит на деда и отводит глаза:

– Он изменился. Теперь я вижу, как прав был отец… Постой, это что?! Он собственного сына к позорному столбу поставил? Свет Господень, за что?!

– По крайней мере, не казнь…

– Я думал… ну, раз «день бесчестья» – ну, об изгнании объявят или еще что… шпагу там над головой сломают… вроде как вослед указу. Но такое…

– Спокойно, Лека. Ждем.

Два столба… Карел – лицом к королевскому балкону, Серый – боком. Наверное, чтобы не видел Карела… а Карел – его. Сверкающие алебарды гвардейцев – пунктиром над головами. Стылый ветер с реки. Шепоток за спиной: «А ты думал, сосед, его за что? Трусость, как же… Чтобы наш принц да вдруг оказался трусом? Держи карман шире! Тут, сосед, другое…»

Медленно тянется день… куда ушедшей ночи до этого дня!

Лека пробует подобраться ближе. Осторожно и медленно, словно бы невзначай, прикинув, где его уж точно не увидит король. Но в этакой толпе разве двинешься! Тут уже даже не муха в патоке… Никогда, никогда не испытывал Валерий – воин и наследный принц Двенадцати Земель! – такой ужасной, безнадежной, такой полной беспомощности! Кажется, даже тогда, на Юге, было легче… Тогда от него хоть что-то зависело! Он мог хоть что-то сделать – и делал. И в тот раз, что с вильчаками… и с ордынцами… а тут – родной дед, но только и можно, что стоять и смотреть. Ну что за насмешка судьбы!

– Господи, хоть бы обошлось! – неслышно шепчет Лека. Ему страшно. Очень.

И его совсем не удивляет, когда выясняется, что только позорным столбом король не ограничился…

Ясек сжимает плечи мертвой хваткой, зло шепчет:

– Лека, да не рвись ты, все равно ведь удержу, ведь ничего не сделать…

Боль и ненависть рвут на части душу, до темноты в глазах, до звенящей пустоты в груди… Серый, ну зачем ты снял амулет? Мне было б легче, честно! Нечистый меня задери, как говорит Карел… ну зачем я их отпустил?! Где были мои мозги?

Карел… Свет Господень, ну и повезло ж тебе с отцом! В голове не укладывается, это же бред какой-то, это просто не может быть правдой… Злая гримаса кривит богоблагословленный королевский лик, да какой он королевский – морда звериная, хищник над добычей… не выпустит, обреченно понимает Лека.

Да я ж тогда, скотина, в лепешку расшибусь, но тебя достану! Уговорю отца… Лучше уж мы, чем император… Верхом, по древнему праву победителя, ворвусь в твой дворец – и напомню тебе, сволочи, этот день! Д-дедуля, чтоб тебя!

– Ты помнишь? – зычный голос короля разносится над молчащей площадью. – До ближайших ворот – и пинка. Всё. Эта шваль мне в столице без надобности.

Всё? Правда – всё?

– Зверь, – всхлипывает женщина позади Леки. – Господи Боже, родного сына!

Свет Господень, да ведь могло быть хуже! Ясек, да отпусти же, всё кончилось… теперь я могу подойти, помочь, хоть что-то сделать!

– И за что, – возмущенно откликается другая кумушка. – Вы слыхали, милочка, что говорят?…

Ты совершил бо-ольшую ошибку, король Таргалы, думает Лека, ввинчиваясь в медленно редеющую толпу. Ты забыл, что правду не скроешь… и не учел, что твоего сына любят в столице. Ты зарвался. У любой власти есть границы, которые лучше не переступать…

Уходит король. Тянутся прочь алебарды гвардейцев.

– Люди, расходитесь, – негромко говорит королевский капитан. – Я позабочусь о них.

Лека проталкивается к помосту.

– Позвольте я помогу вам, сэр.

Капитан поит Серегу из фляжки. Карел пьет сам, но по напряженному лицу видно, что удовольствие от первого за долгий день глотка воды не перевешивает боли.

– А, это ты, – отрывисто бросает капитан. – Я должен выпроводить их из города, слышал? Немедленно, через ближайшие ворота.

– Ближайшие – Северные, – Карел, чуть заметно морщась, опускает флягу. – Там сразу за воротами постоялый двор. Можем заночевать… а там уж решим, куда.

– «Счастливый путник»… – Капитан смотрит на Карела, на Леку… задумчиво шевелит губами. – Неплохое местечко.

Лека оглядывается на Ясека.

– Понял, – кивает тот. – Значит, там и встретимся.