Серебряный огонь - [46]

– Прощай, Кроха! Прощай, Филипп! – произнесла она сдавленным голосом.

Глава 15

– Она – где?

Филипп Вернон глянул на тестя так, словно у того по ошибке природы выросли сразу две головы.

– Вы ведь все поняли, Филипп. Вот записка, которую я нашел!

Маркиз де Анделис уставился на кусок пергамента, где как бы пустились в насмешливый пляс слова:

«Я исчезла. Не ищите меня. Мы не должны были этого делать. Пусть Мов Вернон умрет. За все большое спасибо».

– Когда она исчезла?

– Утром, в день приношения даров. Накануне вечером ей было не по себе. Она сослалась на расстройство желудка. Выглядела изможденной и больной. Рано легла в постель, отказавшись от ужина. Ее горничная обратилась ко мне за помощью, увидев комнату пустой!

Филипп скатал из пергамента твердый шарик. Огляделся, нахмурив брови. Сундуки исчезли, не осталось никаких следов женского присутствия. Только теперь он это заметил.

Не так он представлял себе свидание, о котором мечтал целую неделю.

– Неужели я в ней так ошибся? Неужели она была лишь расчетливой малышкой, вселившей в меня уверенность, а потом сбежавшей с кучей одежды и драгоценностями? – пробормотал он, окончательно расстроенный.

Амори де Брюн сочувственно наблюдал за молодым мужчиной, с улыбкой на устах ворвавшимся в комнату, чтобы заключить свою любимую в объятия. Теперь радость в его глазах погасла, оживление на лице превратилось в застывшую маску.

– Нет, Филипп! Сундуки в замок Анделис отправил я. Иначе не смог бы успокоиться. Я обязан был всемраспорядиться, словно она действительно опять тяжело заболела и уехала домой. Ее горничная мне помогла. Думаю, мы можем положиться на ее молчание. Фелина будто сквозь землю провалилась. По-моему, она взяла только плащ и то платье, которое тогда было на ней. Нет никаких сведений о том, с кем и как она покинула той ночью дворец.

– С кем? Что вы имеете в виду? Она покинула меня из-за другого мужчины? Нет, такое невозможно!

Решительность, с которой Филипп Вернон отверг подобную возможность, обезоружила Амори де Брюна. И тем не менее он не мог поверить, что Фелина исчезла по собственной инициативе. Поэтому сказал:

– Что-то, видимо, ее напугало.

– Напугало? Она маркиза де Анделис, что же могло ее напугать? Кроме того, она ведь не ребенок и обладает острым языком и быстрым разумом, – возразил Филипп.

Амори де Брюн тяжело оперся на палку и механически потер правое бедро.

– Мне показалось, что в последнее время ее что-то угнетало. У этой юной женщины обостренное отношение ко всякому обману. Ей, по-видимому, надоела ложь и фальшивое положение. Свидетельство тому – оставленные ею драгоценности.

Жалобное повизгиванье привлекло внимание Филиппа к болонке. Кроха с егопечальными глазами и висячими ушами стал еще одной загадкой. Фелина его очень любила. Он был для нее «самой большой драгоценностью», ценнее любого бриллианта. Почему она его покинула?

«Это первое живое существо, принадлежащее мне одной. Вы и представить себе не можете, как дорог для меня такой подарок!»

Филипп словно вновь услышал слова, сказанные в тот день, когда он вручил ей живую покупку. И вновь увидел благодарное сиянье серебристых глаз в тот момент, когда она принимала из его рук пушистого песика.

Она баловала и ласкала крохотное животное. То, что болонка осталась во дворце, имело, очевидно, свои причины. Такая мысль вдруг особенно взволновала Филиппа.

– Что же случилось той ночью, Кроха, не знаешь? – спросил он со вздохом болонку, понимая, что ответа не дождется. – Ну почему проклятая охота не окончилась на три дня раньше? Почему вы мне сразу ничего не сообщили?

– Не было смысла, Филипп. Нам нужно примириться с принятым ею решением. Она дала вам столь необходимую отсрочку. Даже если Мов Вернон умрет теперь в замке Анделис, король не потребует от вас немедленной женитьбы. Он был более чем восхищен Фелиной и поймет, как вы переживаете ее кончину и как готовы сравнивать с ней любую другую женщину.

Нервно отстегнув шпагу, Вернон налил себе вина. Крепкое бургундское, выпитое залпом, не принесло ему ожидаемого от алкоголя облегчения.

– Я не могу, я не хочу в это поверить. Она любит меня.

Он продолжал отстаивать свою точку зрения, словно требуя подтверждения своей правоты у старика, сочувственно смотревшего на него.

– Надо было быть слепым, чтобы не замечать этого, – согласился де Брюн. – Возможно, как раз здесь кроется причина ее непонятного бегства. Она знала, что когда-то вам надо вступать в новый брак. Что вы должны передать наследнику родовую фамилию и титул.

Расстроенный Вернон глядел на камин, на котором кроме тяжелого многорожкового подсвечника стояла серебряная шкатулка, украшенная розовым речным жемчугом. Та шкатулка, куда он положил монеты для Фелины на время своего отсутствия.

Он подошел к ней ближе, откинул крышку. Шкатулка была пуста. Стало быть, она сбежала, взяв какие-то деньги. Но сколько их там оставалось на момент совершения решительного шага? Достаточно ли для того, чтобы он не думал о ее обеспеченности, или так мало, что ей, возможно, придется голодать? Какова судьба, ожидающая молодую красивую женщину, хорошо одетую, но совсем одинокую?