Серебряный меридиан - [79]

Джек завороженно смотрел на него. Мистер Филд говорил спокойно, не стараясь перекрыть голосом шум мастерской. И при этом не нужно было прислушиваться, Джек слышал каждое его слово. Его лицо то озарялось, повинуясь выражению глаз, то возвращало некую отстраненность. Джек очнулся, когда понял, что хозяин спрашивает его о чем-то. Низкий голос и весь его облик просто лишили молодого человека дара речи, руки которого уже чесались взяться за карандаш, чтобы немедленно сделать хоть набросок портрета этого необыкновенного человека.

— Сможете скопировать сигнет?

— Простите, мистер Филд…

— Для начала вам придется пройти испытание, я предлагаю вам скопировать сигнет — издательский знак. Сможете?

— Да, сэр.

— Сколько вам надо времени, чтобы досконально запомнить изображение?

— Меньше минуты, сэр.

— Что ж, посмотрим.

Ричард провел Джека к конторке за самой дальней наборной кассой. Там работал темноволосый молодой человек. Он посмотрел на Джека и тут же перевел взгляд на хозяина.

— Располагайтесь здесь, — сказал Ричард, указывая на конторку. — Сосредоточьтесь.

Он взял из кассы форму для оттиска.

— Запоминайте.

Джек рассматривал изображение. Через минуту Ричард вернул сигнет в кассу и положил перед ним лист бумаги.

— Прошу. Через час я посмотрю набросок.

Набросок? Час на один набросок? Джек решил, что ему хватит и полчаса, но все же волновался. Нет ничего хуже экзамена.

Мистер Филд вернулся к своему столу. Наборщик посмотрел ему вслед и вернулся к работе, искоса поглядывая на Джека. Тот, высунув язык от напряжения, погрузился в работу.

— Как тебя зовут? — вполголоса спросил наборщик.

— Джек, — тихо ответил тот.

Хватило нескольких секунд его зорким, чрезвычайно цепким, быстро все схватывающим глазам, чтобы разглядеть то, на что, возможно, другие не обратили бы внимание. На шее у молодого человека нет адамова яблока, на щеках не прорастает щетина, нет порезов от бритвы, зато у него очень тонкая талия, стройные ноги в чулках чуть выше колена, а кожа на тонких руках с округлыми мягкими локтями была нежной и атласной — рукава его рубахи были закатаны выше локтя.

— Я — Себастиан, — сказал странный парень. — Поговорим после работы.

Джек рисовал, и вдруг случилось невозможное, не повторившееся потом никогда и оставшееся в памяти на всю жизнь. Он забыл. Забыл сложный переход на рисунке. Себастиан, не менее зоркий и чуткий, понял это по его лицу. На мгновение Джек увидел перед глазами изображение сигнета в его руке. Маневра никто не заметил. Джек был спасен.

Филд оценил его работу и оставил на обучение.

После работы Себастиан спросил Джека проголодался ли он, когда они вместе вышли из типографии.

Сил нет, — признался тот.

— Пойдем к «Ученику типографа». Заодно и узнаешь, где будешь есть, пить, дружить и почти что жить ближайшие семь, а, если повезет, то и больше лет. Пойдем. Здесь недалеко.

Они отправились на Феттер Лейн, где когда-то в самом начале своей лондонской жизни, снимали жилье Уилл и Виола.

— Не взять ли нам говядину с горчицей? — спросил, чуть ухмыльнувшись, новый приятель. — Так как тебя зовут?

— Джек Эджерли.

— Меня зовут Себастиан Шакспир. Ты откуда? Из каких мест?

— Из Нориджа. А ты?

— Из Уорикшира. Значит, ты вырос у моря?

— На самом краю.

— Счастливец.

— У меня все братья на море — кто в рыбаках, кто на службе.

— А ты добрался до столицы.

— Выходит так.

Им принесли мясо, пироги и пиво.

— Ты где живешь? — спросил Себастиан, когда Джек поел и немного размяк.

— На постоялом дворе. Но там жуткая вонь. Я же ничего здесь не знаю.

— Тогда вот что. Идем к нам. Я живу вдвоем с братом в Бишопсгейте. Он служит на театре. Места у нас много, вместе будет веселее, пока не найдешь жилье.

У Джека голова шла кругом от всего, что обрушилось на него в этот счастливый день так неожиданно и удачно.

— К вам? Вот спасибо! А ты, значит, в театр ходишь бесплатно?

— Не бесплатно, — засмеялся Себастиан. — Просто плата бывает разная.

— Слушай, а ты?.. — Джек осекся, хотя любопытство не давало тему покоя.

— Допивай пиво и пойдем устраиваться, — был ответ.

Приняв предложение нового знакомого временно разделить кров с ним и его братом, Джек решил было, что закравшееся сомнение по поводу внешности нового приятеля обмануло его. Но довольно скоро он понял, что может верить своим глазам, никогда не подводившим его. Да и хозяева дома, судя по всему, не пытались его ни в чем убедить, понимая, что столь близкое общение тайное сделает явным. Джек, деликатный от природы и благодарный им за радушие и щедрость, решил, что чужие тайны на то и чужие, чтобы их не касаться. С Уильямом они стали друзьями. Довольно скоро Виола сама объяснила ему многое и рассказала о них то, что сочла уместным. Она была удивительная. Веселая, открытая, смелая, будто ничего не боялась. Джеку нравилось в ней все. Сомнение, как первое впечатление, перелилось в его душе в удивление и благодарность, узнавание — в восхищение, пробудившее волнение, расшевелившее в нем чувства, о которых он и не подозревал. Теперь каждый свой день он начинал с мыслью о ней. А она относиться к нему, как к брату. Жизнь и работа под одной крышей очень сблизили их. Виола любила и могла долго и интересно рассказывать о том, что знала. Он завороженно внимал каждому ее слову, и художник в нем стремился в работе превзойти самого себя. Он вдохновлялся ею. Он полюбил.