Серебряный меридиан - [112]

— Том.

— М-м…

— Боюсь, им уже не хватает места.

Полусонный Том ответил, не поднимая головы с ее плеча.

— Кому и где?

— Бену и Бэтти. Им пора учиться ездить верхом, фехтовать да и просто бегать и плавать. Я сама смогу научить их кое-чему.

— Хм… Сама?

— Ну, если бы кое-кто не пропадал по полгода на другом краю света, можно было бы перепоручить это кое-кому. Но кое-кто появляется в доме, когда дети успевают подрасти еще на четыре дюйма.

— Что ж, стало быть, мне остается только принимать экзамены, — вздохнул Том, не меняя позы и не открывая глаз. А может мне кого-нибудь из них в юнги забрать? Глядишь, и тебе забот вдвое меньше.

— Кого-нибудь? И кого же?

Том ухмыльнулся и поежился, прижимая ее крепче.

— Да какая разница, они ж одинаковые.

Палладианская вилла в Местре встретила их год спустя после терпеливых поисков.

Заказывая новый декор этого дома в Местре, Том помнил о своих любимых античных образах — Посейдоне и Амфитрите. Эта пара, облеченная властью над водой и окруженная ею, была дня него не только метафорой. Они как будто стали для него явью — символом и значением его собственной судьбы. Виола со своей страстью к загадкам нашла идею росписи плафона в их спальне забавной. Художник создал фреску, мастерски выдержав сюжет, угадав в заказчиках присущую им меру смелости и деликатности, чувственной открытости и взаимной сокровенности. «Тритон и Нереида» назвал он ее, зашифровав в изображении символы власти и имена водных богов, равно как и облик хозяев дома. Поэтика телесного воплощения застигла Виолу однажды почти врасплох. Это было во Флоренции.

В первый раз это произошло у восточных ворот Баптистерия. На панели, повествующей о жизни Ноя, спиной ко всем у огня стояла женщина, слегка откинувшаяся назад, чуть отставив высвободившуюся до колена из-под длинных одежд правую ногу, едва повернувшая влево голову с убранными на затылок волосами.

— Видишь. Это ты, — сказал Том.

Такое же удивление ожидало Виолу недалеко от Баптистерия. Они направлялись от Санта-Мария-дель-Фьоре к Пьяцца Синьории по Виа-деи-Кальцайоли. Здесь, в самом сердце города, стоит Орсанмикеле — церковь, построенная могучей гильдией флорентийских ремесленников. В начале XV века для ее украшения скульпторы Донателло, Нанни ди Банко и Лоренцо Гиберти создали группу героев, бессменную стражу святых и мучеников, охраняющих город, его интеллектуальное и материальное благосостояние. Они стоят в угловых нишах. Никогда прежде скульптуры на зданиях не размещались так близко к людям. Среди них Виола увидела Святого Георгия работы Донателло. Это его она молила о спасении Уильяма, и вот он стоял перед ней таким, как она представляла.

Очень молодой, красивый, думающий о чем-то, немного надменный и одновременно очень уязвимый. Живой человек, не знающий, что судьба обрушит на его голову. Виола уже видела другие работы мастера — Благовещение и Марию Магдалину, Давида и другие скульптуры. Донателло, бесконечно разнообразный, взволновал Виолу еще и потому, что она долгие годы была живым свидетелем блистательного воплощения гениальности подобного рода, способной без малейших усилий переходить от высокого к жалкому, от смешного к трагическому — поэтического дара своего брата. На площади Синьории они остановились перед статуей Давида. Виола потеряла дар речи. Перед ней стоял Том. Гигант, созданный великим мастером. Лицо было другим, но тело… Она смотрела то на Тома, то на скульптуру. Том не заметил ее состояния, отвлекшись на стоящую близко статую Посейдона. Непостижимо — все, что ей казалось в Томе нарушающим гармонию, возвышалось перед ней как бесспорное воплощение этой гармонии. Гений Микеланджело, изваявшего ветхозаветного героя таким, словно приказывал ей увидеть очевидное.

Жизнь их семьи была наполнена не только повседневными заботами, масштабными делами Тома и новыми знакомствами. Они, продолжая оставаться интересными друг для друга, любили путешествовать и, жадные до впечатлений, получали удовольствие от всего нового, что им встречалось. Виола не захотела быть исключительно светской дамой, однообразно и скучно проводить время. Деятельная от природы, она с интересом погрузилась в дела мужа, как оказалось, и хорошего учителя. Скоро она начала заниматься вопросами его компании, решать которые следовало регулярно, что в его отсутствие было особенно важно, а свой глаз всегда надежнее, чем верный, но наемный. Появление в семье детей не помешало ей продолжать свою работу. Она просто на время сократила свое присутствие там и обзавелась штатом необходимых помощников в доме. Но жизнь в Венеции, даже притом, что их семью принимали и уважали, без официального статуса венецианцев была не столь основательна и надежна. Этот город, наводненный выходцами из разных стран, получал от их пребывания большие доходы и предоставлял им льготы и статус граждан города в случае, если они на собственные средства открывали заведения, приносившие горожанам ощутимую пользу. Это могли быть больницы, приюты, школы и мастерские. Том и Виола, озабоченные будущим семьи, искали возможность найти дело, которое бы решило проблему их спокойного существования и в то же время позволило направить большие средства, предназначенные на благотворительность, в полезное и перспективное дело. Они обсудили разные варианты и остановились на школе —